Казаки, видя, что мы уходим, переправились через реку и атаковали нас сзади. 14-я дивизия, сумевшая сохранить двенадцать пушек, сформировала арьергард и отбила атаку противника. В то же время, принц и другие офицеры старались навести хоть какой-то порядок и снова вернуть в строй тех солдат, которых лишения вынудили покинуть свои знамена ради поиска пищи. Эта попытка, однако, успехом не увенчалась. Отставших было так много, что их невозможно было ни арестовать, ни сосчитать. Некоторые вернулись в свои роты, но ненадолго. Голод, всемогущий голод, одолевал их, а их дезертирство еще больше усугубляло наше и без того тяжелое положение. Чем слабее мы становились, тем больше предприимчивости демонстрировал наш противник. Казаки атаковали наш арьергард практически непрерывно, нам приходилось часто останавливаться, и отбиваться от многочисленных сил врага, стремившегося окружить и уничтожить нас.
Таким образом, наш арьергард отбивал очередную атаку, когда Королевская Гвардия, шедшая в голове колонны, вышла на равнину перед Духовщиной, и там была остановлена несколькими казачьими эскадронами, которые выйдя из города, развернули свои ряды и, казалось, пытались окружить нас. Видя себя атакованными со всех сторон, наших солдат охватило такое замешательство, что они стали подобны огромной толпе, состоящей из больных и безоружных бродяг. В то же время противник с одной стороны преграждал нам путь, а с другой весьма энергично атаковал. Но наш бесстрашный принц, собрал Итальянскую Гвардию, баварских драгун и легкую кавалерию, построил в каре и пошел навстречу казакам. Благодаря этому маневру мы получили возможность войти в Духовщину. 13-я дивизия шла чуть позади них, несмотря на то, что множество нестроевых солдат затрудняли каждое наше движение. Чтобы ускорить марш, принц всю ночь лично наблюдал за ремонтом старого моста, ведь он нам был крайне необходим. В качестве поощрения саперов он даже лично принял участие в работе. И каждый солдат, видя, что принц так же мужественно, как и они, терпит и преодолевает все свалившиеся на них лишения, уважал его еще больше.
Маленький городок Духовщина, через который наша армия ранее не проходила,[138] избежал всеобщего разрушения. Сбежавшие жители, оставили нам некоторые запасы продуктов, и мы охотно забрали все, даже самое грубое зерно. Но особенно приятно было готовить пищу в нормальном человеческом жилище и наслаждаться теплом и уютом, улегшись возле печи.
