К вечеру мы покинули это несчастное место и расположились лагерем в маленькой деревушке, лежащей в полулье от Вопи, но даже оттуда мы часто слышали в течение всей ночи жалобные крики тех, кто все еще пытался переправиться через реку. Мы оставили 14-ю дивизию на той стороне, чтобы сдерживать атаки противника, и попытаться спасти хоть часть покинутого нами огромного багажа. На следующий день меня послали туда передать приказ дивизии возвращаться и, таким образом, я получил уникальную возможность оценить весь масштаб понесенных нами потерь. На протяжении более лье вся дорога и берега реки были усеяны зарядными ящиками, пушками, а также изящными каретами и экипажами, привезенными из Москвы. Также повсюду валялись вещи, которые везли в этих повозках – они были слишком тяжелы для переноски в руках. Я видел множество бронзовых античных статуй, драгоценные канделябры, оригинальные и изысканные картины, великолепный и очень дорогой фарфор. Среди всех этих сокровищ я нашел великолепную чашу ручной работы, с потрясающей росписью, изображавшей Марка Секста. Я взял ее, наполнил мутной и грязной водой Вопи и сделал пару глотков. А потом просто бросил ее недалеко от того места, где я ее нашел.
Едва наши войска вышли на другой берег, как тучи казаков, уже ничем не сдерживаемые, приблизились к реке, где все еще находилось много несчастных, которым слабость и болезни не позволяли переправиться. Хотя наши враги теперь стали обладателями огромных ценностей, они все-таки раздели своих жалких пленных и оставили их голыми на снегу. С противоположного берега мы видели, как казаки делят между собой окровавленную добычу. Если бы их храбрость превосходила их жадность и тягу к грабежу, Вопь не смогла бы защитить нас. Но эти трусы, которых всегда могли остановить лишь несколько штыков, ограничились несколькими пушечными выстрелами.
Прошлая ночь была поистине ужасна. Пусть читатель представит себе армию, расположившуюся лагерем просто на снегу, в самый разгар жесточайшей зимы, преследуемую противником, утратившую пушки и кавалерию, а значит, не имеющую возможности защищаться. Солдаты без обуви, без верхней одежды, полумертвые от усталости и холода. Спать приходилось скрючившись, сидя на своих ранцах. Находясь в такой позе можно было только поджарить кусочек конины, или растопить пригоршню снега. Дров практически не было, поэтому, чтобы развести костер, дома и другие строения разбирались на части. В них, как правило, ночевали генералы. Иногда, проснувшись утром, мы обнаруживали, что село, существовавшее накануне, исчезло, а от уцелевших городков, в которые мы входили сегодня, спустя несколько часов оставались только пепелища. Но и при таких обстоятельствах принц Евгений всегда сохранял хладнокровие и присутствие духа. Стойко перенося все лишения, даже большие, чем наши, он всегда был в прекрасном настроении и являлся живым воплощением идеальной воинской дисциплины.
