Обливаясь потом, Кувлюк отвозил тяжело загруженные нарты на ровную снежную поляну, чуть наклонно ставил их одна к другой передками вверх, устраивая из нарт круглую изгородь — кораль для загона ездовых оленей.
Чымнэ расхаживал по стойбищу, покрикивая на Кувлюка, сердито разбрасывая ногами разную домашнюю утварь, собранную для упаковки.
Владимир молча наблюдал за суматохой в стойбище.
Сидя на нарте без движения, он здорово замерз, то и дело постукивал нога об ногу.
— Что, холодно на земле нашей? — смиренным тоном спросил подошедший Чымнэ. — Нос у тебя почему-то совсем стал белым…
Журба приложил руку к носу и не почувствовал прикосновения.
«Будь она проклята, стужа эта! Если б Чымнэ вздумалось стукнуть меня по носу, я бы и не почувствовал, что надо дать сдачи», — подумал Владимир, пытаясь оттереть рукавицей нос.
— Может быть, ты скажешь, что тебе тепло? — как можно веселее спросил он.
Чымнэ молча снял с головы малахай и демонстративно принялся чистить его снеговыбивалкой. От непокрытой головы старика, опоясанной засаленным ремешком, шел пар, волосы быстро покрывались инеем. Журба с вызывающим видом тоже снял свой малахай и, вытащив из-за пояса снеговыбивалку, принялся очищать его от снега. Уши Владимира нестерпимо горели, ломило скулы и лоб от лютой стужи. Мучительно долго продолжалась эта необычная дуэль, но Журба не уступил и надел малахай лишь тогда, когда противник его снова покрыл свою голову.
Вспомнив, что имя Чымнэ в русском переводе значит бык, Журба засмеялся и, пробираясь между нарт навстречу подходившей к нему Нояно, победоносно запел:
Торреадор, смелее в бой!..
Торреадор, торреадор!..
Чымнэ смотрел ему вслед, мрачно вслушиваясь в непонятную песню.
Поздним вечером Журба, Нояно и Тымнэро возвращались на оленях из стойбища Чымнэ в бригаду Орая. Нояно управляла своей упряжкой уверенно и ловко. Журба ехал вслед за девушкой, невольно думая о том, что ему нужно еще немало тренироваться, чтобы управлять оленями не хуже чем Нояно.
Подхлестнув оленей, Владимир поравнялся с Нояно.
Тымнэро мчался впереди всех. Перед глазами юноши стояло лицо Аймынэ. Она все же вышла к нему перед самым его отъездом из стойбища. Воспользовавшись гем, что Чымнэ, в гневе разбрасывал поставленные Кувлюком в кораль нарты, Аймынэ выскользнула из полога, поманила в шатер яранги стоявшего возле входа Тымнэро. Юноша бросился к девушке.
— Я убегу, все равно еще раз убегу к тебе! — горячо зашептала Аймынэ, прижимаясь к его груди. Лицо ее было полно решимости. — Меня вот только… сестра останавливает! Замучат они ее здесь, совсем замучат!
