Вся компания сидит на скамейке в одном из петербургских садов. Весь сад усыпан осенними листьями. На дорожках лежит кружевная тень. Мальчишки обсуждают что-то, крича и размахивая руками. Тихо и молча сидят Тахир и Анка. Когда их взгляды случайно встречаются, оба опускают головы.
– Историки пытаются сами искать, но у них, как я понял, ничего не получается. А милиция думает, что взял кто-то из самих историков. То есть, они думают на Георгия, который приехал, – рассказывает Родион.
– Правильно, я тоже бы так подумал, если бы не знал, как было, – говорит Сережка.
– Почему? – удивляется Шпень.
– А потому. Понаехали тут…
Тахир кирпично краснеет, еще ниже опускает голову.
– Сережка! – укоризненно говорит Анка.
– Да я не про тебя, Тахир, – Сережка машет рукой. – Я вообще…
– Люди бывают плохие и хорошие, – твердо говорит Родион. – Все. Больше ничего нет.
– Точно! – неожиданно соглашается Шпень. – Это ты правильно сказал. Хорошие и плохие. И если человек, предположим, вор, то это не значит…
У Родиона отваливается челюсть. Он хочет что-то сказать, возразить, но не находит слов. Сережка хохочет. Даже Тахир слабо улыбается.
– Шпендик, что ты такое говоришь! – возмущенно вскрикивает Анка.
– Да ладно, ладно, не кипешись, Анка, это я так, о своем… – смущается Шпень. – В общем, как вам мой план?
– Я согласен, – сразу говорит Сережка. – Только я не понял, как мы чашку-то себе оставим. То есть, мы же не можем ее по правде отдать? Получается, что мы должны всех надуть. И этих, которые иностранцы, и Птицу, и этого твоего, Мотыля…
– А нельзя просто у Мотыля чашку стащить? – спрашивает Анка.
– Не, – Шпень мотает головой. – Так он мне и скажет, где она. Он же вор, значит, никому не доверяет. Он даже дяде Пете не сказал, а дядя Петя его учитель.
– Чего учитель? – интересуется Родион. – Ты же говорил, он почти неграмотный и тебе учиться велел.
– Воровского дела. Чего ж еще? – пожимая плечами, объясняет Шпень. – А иностранцы нам нужны, чтобы деньги с них снять…
– Нет, нет, нет! – говорит Родион. – Никаких денег! Что же это получится? Мы их украдем, да? Ведь чашку-то мы не отдадим. Значит и денег никаких не брать. Иначе – я не согласен!
– Ну и дурак! – говорит Шпень. Сережка согласно кивает.
– Да, с деньгами – это нельзя, – соглашается с Родионом Анка. – А ты как думаешь, Тахир?
– Я думаю, это грязные деньги, – подумав, говорит Тахир. – Из-за них уже чуть Шпеня не убили. Надо чашку взять и отдать историкам, а этих, которые ворованное покупают, сдать в милицию.
