Циники. Бритый человек | страница 48
– Родина моя, отечество.
И откидывается на спинку кресла:
– Баба землю ковыряет, скотину холит, щенят рожает. Она трудоспособная. Семейство большое. Питать надобно.
– А вы разве не помогаете?
– Почто баловать!
– Сколько их у вас?
– Сучат-то? Девятым тяжелая. На Страстной выкудакчет.
– Как же это вы беременную женщину и бьете?
Он вздергивает на меня чужое и недоброе лицо:
– Папироску, Владимир Васильевич, не желаете? Египетская.
Я беру папиросу. Затягиваюсь. И говорю свою заветную мысль:
– Вот если бы вы, Илья Петрович, мою жену… по щекам…
Докучаев испуганно прячет за спину ладони, которыми удобно забивать гвозди.
В комнату входит Ольга. Она слышала мою последнюю фразу:
– Ах, какой же вы дурачок, Володя! Какой дурачок!
Садится на ручку кресла и нежно ерошит мои волосы:
– Когда додумался! А? Когда додумался! Через долгих-предолгих четыре года. Вот какой дурачок.
На ее грустные глаза навертывается легкий туманец. Я до боли прикусываю губу, чтобы не разрыдаться.
Приказчик похож на хирурга. У него сосредоточенные брови, белые руки, сверкающий халат, кожаные браслеты и превосходный нож.
Я представляю, как такой нож режет меня на тончайшие ломтики, и почти испытываю удовольствие.
Ольга оглядывает прилавок:
– Дайте мне лососины.
Приказчик берет рыбу розовую, как женщина.
Его движения исполнены нежности. Он ее ласкает ножом.
– Балычку прикажете?
Ольга приказывает.
У балыка тело уайльдовского Иоконаана.
– Зернистой икорочки?
– Будьте добры.
Эти черные жемчужинки следовало бы нанизать на нить. Они были бы прекрасны на округлых и слегка набеленных плечах.
– На птицу, мадам, взгляните.
– Да.
Поджаренные глухари пушатся бумажными шейками. Рябчики выпятили белые грудки и скорчили тонюсенькие лапки. Безнравственные индейки лежат животом кверху.
– Ольга, вы собирались подумать о своей старости!
Раки выпучили таинственные зрачки и раскинули пурпуровые клешни. Стерляди с хитрыми острыми носами свернулись кольчиком.
– В нашей стране при всем желании нельзя быть благоразумной. Я обошла десять улиц и не нашла копилки.
Под стеклянными колпаками потеют швейцарские сыры в серебряных шинелях.
– Свеженькой зелени позволите?
– Конечно. Привередливые огурцы прозябли. Их нежная кожа покрылась мелкими пупыришками. Редиски надули, словно обидевшись, пухлые красные губки. Молодой лук воткнул свои зеленые стрелы в колчан.
– Владимир, у меня тут работы на добрый час. Съездите за Сергеем. Его не было у нас три дня, а мне кажется, что прошли месяцы.