— Вода, вода, холодная вода!
Викинг потряс головой, но видение не исчезло. Из облака, чихая, вылез странный человек. Одет он был в собственные вьющиеся волосы, которые спускались до самых пят, в волосах звенели маленькие бубенчики, какие в Подгории привязывают на шею коровам, чтобы не потерялись. Другой одежды на нем не было. В руках человек держал зеленый сосуд: то ли кувшин, то ли бутылку необычной формы.
— Вода, вода! Попробуйте воды! Она такая холодная, что вы перестанете чувствовать свои зубы, и такая сладкая, что с ней и сахар не сравнится! Вода, вода! — Человек подскочил к путешественникам и заколыхался, как занавеска на сквозняке, хотя никакого ветра не было. — Кто здесь умирает от жажды? Вода, вода! Берите воду!
Отважный рыцарь дернул зазевавшегося Викинга за уздечку.
— Не обращай внимания, это пустынный мираж. Когда семь дней не пьешь и не ешь, еще и ни такое почудится. Вот мне тридцать пятый муж кузины Берты рассказывал…
— Вода, вода! — мираж вцепился в пышный конский хвост и затряс своей бутылкой. — Холодная вода, сладкая вод…
Викинг, у которого было отвратительное настроений, дернул хвостом, и назойливое видение ласточкой улетело за ближайший бархан.
— Не обращай внимания, — повторил Гильом, ласково потрепав по шее расстроенного коня. — Пустынь без миражей не бывает. Другое дело, когда ты не в пустыне, а все что-то мерещится. Мой дедушка Доминик как-то раз вышел погулять и увидел в небе черного ангела. «О небожитель, какую весть ты мне несешь?» — воскликнул дедушка, а ангел ему в ответ: «Каррр!» Разве ангелы так отвечают? Конечно, нет. Это была обычная галлюцинация…
За спиной у рыцаря послышались сдавленные всхлипы. Назойливый мираж сидел на конской спине и плакал горючими слезами.
— Бедный, бедный дедушка, бедный Доминик! Как мне его жалко! Ах, как мне его жалко! — причитал он, утираясь волосами. — Бедный, бедный, бедный!
— Что это ты моего дедушку так жалеешь? — удивился Гиль, позабыв, что с миражами не разговаривают.
— А как мне его не жалеть? Ведь я и есть твой дедушка! Все думали, что я давно умер, а меня злой колдун в пустыне заточил, уже тридцать лет здесь держит… Никто меня бедного не пожалеет, ласковым словом не приветит, только и слышу: «Чур меня! Пошел прочь! Отстань, назойливый мираж!..» Мне же обидно!
— Что-то ты на моего дедушку Доминика не очень похож, — засомневался отважный рыцарь. — Дедушку моего десять лет назад зеленые чертики насмерть защекотали, или ему это привиделось, как обычно… Врешь, небось, что ты мой дедушка?
