– Он неплохой человек. Потому что у нас воровать нечего.
Антон спросил Аэлиту, указав на руины:
– Что это за место?
Девушка ему рассказала:
– Семь святилищ есть у нас. Все в горах, высоко. Это – самое старое. Ибрагим говорит, оно было, когда по земле ходили мамонты, и еще даже раньше, когда на земле только райские птицы жили, и еще муравьи, и мы еще. Мы всегда были, Ибрагим говорит. Ибрагим старый жрец был. Теперь внук его – Кучка, молодой жрец. А мы с Сократом – внуки Кучки. Мы жрецы, весь наш род, Аублаа. Сколько это святилище есть, столько наша семья есть. Сократ тоже жрец будет, когда старым станет. А я не могу, даже когда старая буду, потому что я женщина.
Антон спросил, глядя на молчаливых абхазов вокруг:
– А почему армяне там, на кладбище, смеются, пьют, поют. А тут все молчат?
– Потому что у армян сегодня Пасха. А у нас – День сотворения мира. Пока мира нет еще. А когда мира еще нет – кто будет смеяться, что будут пить, что будут петь? Ничего еще нет. Никого еще нет.
Антон кивнул. Хотя не понял ничего.
Аэлита сказала:
– Имей терпение. Потом, когда мир появится, тоже будут пить и петь. Подожди.
Антон стал ждать и молчать – как абхазы вокруг.
Вскоре перед толпой появился молодой жрец – Кучка. Антон очень удивился, почему Аэлита его так называла – молодой жрец: на вид Кучке было лет девяносто. Его поддерживал под локоть Сократ – брат Аэлиты. Но потом Кучка коротким уверенным жестом убрал свой локоть из рук Сократа, и тот отошел от него и встал за его спиной, у правой руки. Потом Кучка Аублаа сделал еще один резкий и властный жест, как будто призвав всех к тишине, хотя все и так стояли молча. Когда он сделал так рукой – все стали стоять, как показалось Антону, еще тише. Слышно было теперь только пение птиц, и даже, как шевелятся листья на деревьях вокруг руин. Тишина продолжалась с полминуты. Все стояли и смотрели на жреца, а он – куда-то сквозь людей. Потом жрец сказал:
– Я – Кучка Аублаа, из рода Аублаа. Я говорю – можно открыть.
Толпа сейчас же пришла в движение. Все стали пятиться назад. Абхазы широким кругом встали вокруг поляны. В центре круга теперь стоял Кучка. К нему подошел Сократ, у которого в руках была лопата. Сократ стал копать. Ему было семь лет, но копал он как мужчина, который всю жизнь только этим и занимался. Орудовал лопатой он не быстро и не медленно, не меняя темпа, спокойно, уверенно. Сократ копал, а Кучка и все остальные абхазы молчали и смотрели, как мальчик это делает. Теперь в тишине было слышно только, как вонзается в землю лопата через равные отрезки времени.
