Антон спросил:
– Овчарка, что… С ним вместе здесь похоронена?
Ларис не удивилась этому вопросу Антона и сказала:
– Да, вместе с ним, только не здесь. Там они оба остались.
И Ларис указала куда-то неопределенно, в сторону Большого Кавказского хребта, который молчал вдали, за пеленой облаков. Так Антон узнал, что никакого Ардаваста в могиле нет, и овчарки Арго тоже, и не только их. Антон узнал, что во многих могилах на этом кладбище нет покойников, потому что они все остались там, далеко за горами, такими высокими, что Антону казалось, что за ними ничего уже не может быть. Но Ардаваст и разные другие люди были именно там. Но где там и почему они там остались, в тот день Рампо не узнал. И не стал спрашивать.
Потом Антон познакомился с автором монументальных надгробий. Его звали Жока. Монументалист был не похож на монументалиста. Он был добрым и застенчивым с виду парнем лет тридцати. Многочисленные похвалы за реалистичность и живость в создании образов родственников, которыми в этот день его осыпали на кладбище, Жока встречал со скромностью и только говорил, что сделал бы еще лучше, если бы аппарат для гравировки у него был получше. Ему тут же пообещали купить в подарок более качественный аппарат, но Жока сразу же отрекся от аппарата получше, сказав, что уже привык к своему. Жока Антону понравился. Раньше Рампо, вероятно, подумал бы, что так, как Жока, наверняка мог выглядеть и вести себя Микеланджело, но сейчас Антон не помнил, кто такой Микеланджело, и вообще ничего про мировое искусство, в котором раньше хорошо разбирался. Сейчас работы Жоки на памятниках были для Антона всем мировым искусством.
Жока, как оказалось, свободно чувствовал себя в разных жанрах и материалах. Оказалось, он еще пишет стихи, как и портреты – на мраморе. Стихи Жока писал простые. На одном из памятников, например, изображен был в полный рост улыбающийся, полный жизни, полноватый армянин, который в одной руке ловко удерживал охотничье ружье и связку подстреленных им перепелок, а в другой руке – налитый до краев бокал вина, протянутый как бы для того, чтобы чокнуться с родственниками, пришедшими к его могиле. Кроме ростового портрета с куропатками, ружьем и вином, на плите были стихи авторства Жоки:
Ушел ты очень тихо,
Ничего не успел нам сказать.
Без тебя теперь в доме тихо,
Тебя нам будет сильно не хватать.
Раньше такие стихи Антон Рампо, скорее всего, счел бы несовершенными. А сейчас подумал, что такой и должна быть настоящая поэзия – простой.
