— Дарю, — не сдержался Страдзинский.
— Правда!? Честно-честно!?
— Честно-честно, — решительно ответил он, показав зачем-то распахнутые ладони.
На улице было еще тепло, и Страдзинский скинул куртку, прихваченную в опасении ночной прохлады, болезненно поморщившись обгоревшим плечам. Он остановился на секунду, небрежно запихав ее в огромный сине-зеленый пакет с купальными аксессуарами.
— Знаешь, — сказала Люба, подсунув на всякий случай большой палец под драгоценный ремень, — я тогда на шоссе испугалась, у тебя был такой вид, как будто ты Стаса сейчас убьешь. Никогда бы не подумала, что ты таким бываешь, — прозвенела она восхищением.
— Да, бываю и таким, — ответил недовольно Рома, не любивший своих агрессивностей.
XVI
В бильярдной Илья одиноко катал шары, а за угловым столиком слегка осоловевший Боря с явной тоской прислушивался к Светиному щебетанию.
— Привет, — кивнул Илья в сторону Любы, — партейку не желаешь?
— Чего с Борькой не играете?
— Ну его.
— А-а, и сколько сегодня?
— Полтинник:
— Давай. Люба, возьми себе что-нибудь в баре.
— Хорошо. Можно я пива возьму? — нерешительно спросила она, робея в этой компании даже более обыкновенного.
Страдзинский, скиксовав, негромко ругнулся и, пока Илья кружил вокруг стола, вдумчиво делая выбор между двумя равно безнадежными шарами, протащил взгляд по залу.
Люба примостилась на краешке дивана, рядом со Светой и напротив Бори.
Страдзинский слегка порадовался, избежав необходимости играть бильярд под гнетом тоскующей преданности, но в то же время он стеснялся ее, чувствуя какую-то нелепую и раздражительную ответственность за неуверенную бесцветность речи, за забитую безжизненность движений. Будь Люба хорошенькой хохотушкой или тупой и молчаливой красоткой — это было бы много уместней и:
"В конце-концов, Тонька, вообще, своего мужа-бычару сюда приволокла. Но только один раз", — успел подумать Рома, разворачиваясь на стук удара.
Шар, лениво и неохотно переваливаясь, достиг наконец лузы, где замер на мгновение, и, все же решившись, рухнул последним доворотом вниз.
— Не, ты видел!? Каков?!
— Хорош, — искренне отозвался Страдзинский, берясь за веревочную сетку.
— Погоди, — Илья со щегольским хрустом отправил в ту же лузу второй шар.
Затем он промахнулся, оставив биток в удобной позиции. Рома, почти не целясь, хлестко ударил — шар, зайдя, казалось бы, в лузу, вдруг закрутился, встав безнадежной подставкой.
— What's the fuck!? — вопросил Страдзинский, протягивая длинные гневные пальцы к выщербленному шару с полустертой восьмеркойё.
