Боря ожесточенно шарил по уголкам бессильно сжавшегося воображения, но ничего достойного не находил.
— Где все? — сжалилась Тоня.
— Кто где, Илья, как я понимаю:
Они посплетничали минут десять. Тоня сочувственно поцокивала языком, с интересом гнула бровь и доброжелательно покачивала головой, Боря же, быстро наскучив беседой, лениво отвечал, машинально поигрывая зипповской зажигалкой, откидывая время от времени крышку и чиркая колесиком.
— Ты, если курить хочешь, то давай, к окошку только переберись.
— Ага, — Боря, подергав заедающий шпингалет, распахнул раму и, усевшись на подоконник, потащил сигарету из пачки с верблюдом.
— Что за девочка у Ромки?
— Ну, симпатичная: ножки только немного плебейское, — сказал он, разглядывая ногти.
— Фи!
— Какие есть.
— А Рома чего?
— Что Рома? Страдзинский — и есть Страдзинский, не создан он для приключений — ему давно пора жениться.
— Это еще почему? — спросила зачем-то Тоня, улыбаясь пониманием.
— А ты не обращала внимания, что все его романы перерастают в какие-то сложные со множеством нормальному человеку недоступных перипетий сожительства?
(возможно, это было экспромт)
— Злой ты, Боб:
— Не, я наблюдательный. Понимаешь, у него всегда была тяга к семейным узам, но если раньше это было, пусть отчасти, но разумно, то теперь: Боря прошелся по комнате, помогая течению мысли.
— Эй! Вали к окну.
— Что? — Боря недоуменно глянул на дымящуюся в руке сигарету, словно недоумевая:
что за штуковина прицепилась к его руке?
— Ах да, извини, — он ловким щелчком отправил сигарету во двор. — Так вот, раньше я не то чтобы понимал: ну, я не знаю: ну, хоть как-то мог объяснить. Но теперь! Какая-то девочка из Юрьевска!.. Бред! Короче говоря, слышится мне во всем этом марш Мендельльсона.
XIV
После тихой чуть в стороне беседы на автостоянке возле гостиницы "Олимпия", где Стас настаивал, а Аня отрицательно качала головой с небольшой, но непреклонной амплитудой, машина вырвалась на Юрьевское шоссе.
В наступавшей полумгле Страдзинский, скособочившись, посмотрел в щель между передними сидениями — зеленеющая стрелка перекатилась через черточку с надписью "140". Страдзинский — не в первый раз за последние сутки пожалел, что в его машине так некстати перед самым отъездом в Лифляндию рассыпалась подвеска. Он, собственно, и поехал-то из Вены через Питер из-за машины, но жалел сейчас Рома вовсе не о зря потраченном времени.
— Стас, а ты не мог бы ехать немного помедленней? — стрелка в ответ дотянулась до "150".
