Он, судя по всему, был вожаком, и удачный апперкот мог избавить Рому от дальнейшего: а мог и не избавить.
— Нету больше, — ответил он и тут же подумал, что звучало, пожалуй, грубовато.
— Извините, — огорченно бросил крепыш, отходя.
Илья, выплывший из дискотеки, оправдывал свое отсутствие жизнерадостным трёепом, на какой был большой мастер. Страдзинский, стараясь вспомнить имя, вглядывался в отведёенную ему девушку.
Она напоминала ему подружку, имевшую место года три назад, такую же хрупкую и сдержанную в движениях, но та была на голову ниже, и за ее негромкой сдержанностью таилось презрительное разочарование. Абсолютное равнодушие к окружающему придавало ей какую-то странную, извращенную сексуальность, притягивавшую Рому неодолимо.
Они прожили вместе полгода, после чего расстались очень тихо и дружелюбно. Ему даже казалось, будто она испытывала к нему нечто вроде легкой симпатии, несравнимой, впрочем, с теплым чувством, питаемым ею к своей собаке — огромной, тупой и злобной дворняге.
"Ну, похожи, и что? Ей же лет семнадцать, не больше, а той было: Страдзинский зашевелил губами, зажимая пальцы, — двадцать три?.. двадцать четыре?.. во всяком случае, не меньше двадцати трех".
Черт, как же ее?.. Лена?.. Люда?..
Рома, подозвав таинственными пасами Илью, указал на нее глазами, Илья, нимало не заботясь о последствиях, громко ответил:
— Люба.
— Уже забыл, — улыбнулась она через плечо.
— Да я не об этом. Помню, конечно. Люба, а, если не секрет, сколько тебе?
— Девятнадцать.
— Да? Я думал меньше.
— Все так думают, мне даже как-то раз сигареты отказались продавать.
— Серьезно? Давно?
— Да нет, этой весной. Я так разозлилась, что даже за паспортом сбегала.
Вдоль дороги, по пояс в тумане, стояли удобными ориентирами взметнувшиеся в последние годы особняки.
":знаешь, напротив того, четырехэтажного, с готическими башенками".
По мере приближения петляющей дороги к дому нарастало романтичное оживление, вдохновляемое Ильей. Роме оставалось только бросать поддерживающие реплики, но, несмотря на это, он отчего-то не ощущал себя в роли второго плана, может быть, от искусства Ильи, а может, и от общего усталого добродушия.
— Рома, — вдруг, обратился он к Страдзинскому, кивая головой на свою подружку, — интересная фактура, правда?
Рома, с видом знатока "фактуры", опустил набок голову, сдержанно изображая интерес и удивляясь Илье, перешедшему к таким дешевым приемам.
— Да, в самом деле: — начал он и осекся.
