Оставив у меня на коленях свою сумку и пластинку Нирваны, она ушла куда-то в дальний кабинет салона. Сидя на кожаном диване в холле, я внезапно заметил то, как сильно у меня расстегнута ширинка. Сразу стало не по себе. Видела ли она мой позор? Придала ли этому какой-то смысл? Возможно, она заметила, но не подала вида, считая мою ширинку неким вариантом вентиляции? Да — возможно. Это и вправду имело бы место быть, если бы только не двадцатиградусный мороз на улице. Плюс ветер. Плюс буран. И как я только не заметил…
Застегнув пресловутую ширинку, я посидел ещё немного, а потом она вернулась.
Молча выйдя из салона она, кажется, на минуту задумалась о чем-то важном. Я сфотографировал её. Не предупреждая, не придавая этому какое-то мнимое значение важности. Просто сфотографировал на память. Чтобы было, о чём вспомнить. Теперь вот, уже не имея той фотографии, я все равно помню всё в точности, как это было на самом деле. Я очень стараюсь вспомнить нашу встречу, чтобы забыть о той девушке навсегда.
Спустя какие-то пятнадцать-двадцать минут нашей, теперь уже безмолвной прогулки (у нее наверняка болел язык), мы подошли к её дому. Я выказал ей своё удовольствие находиться в столь чистом районе, а она улыбнулась. Что ей ещё оставалось.
— У меня здесь недалеко бабушка живёт, — уточнил я, когда мы всё ближе подходили к её подъезду. Какого чёрта я вообще сморозил эту глупость? Не знаю. Вот не знаю, и всё тут.
Мы так хорошо начали. Я так долго её ждал. 1800 секунд на морозе в минут двадцать. Нет, я не жалуюсь. Я даже не обижаюсь. Да и на кого мне, собственно, обижаться? Разве что только на себя… да! Я обижаюсь на себя. Я обижаюсь на то, каким придурком я тогда был. Что я мог сделать тогда, будь во мне хоть капля той уверенности, что есть сейчас, по прошествии чуть больше, чем четырёх лет.
Так или иначе, мы пришли. И вот она стоит в двери подъезда, а я стою, собираясь с мыслями. Очень долго я проживал ту пару секунд, пока она смотрела мне в глаза. Я успел придумать себе кучу идиотских отмазок, а ещё больше — её отказов. В моих мыслях, она могла оттолкнуть меня, обозвать, хлопнуть дверью перед носом, обозвать, ещё раз обозвать!
Прошла ещё пара секунд, а потом ещё. Только я собрался достать руки из карманов, обхватить её талию и поцеловать в губы, как подъездная дверь открылась. Девчонка, лет десяти, с двумя маленькими собачками вышла на очередную прогулку. Руки остались в карманах. Я не поцеловал её ни в губы, ни в шею, ни ещё куда бы то ни было. Я просто остался стоять, вкопанный в сугроб, позади самого себя, стоило ей разочарованно хлопнуть перед моим носом той злосчастной дверью.
