— Смотри, Клава, как быстро он собирает. Ты молодец. Как тебя зовут?
— Юра, — говорит Юрка.
Он чувствует ее превосходство, и оно не задевает его. Ему даже не приходит в голову вопрос: почему девочка его лет разговаривает с ним так, как будто она старше и умнее, а он должен ей подчиняться? Она сказала: «Молодец», и он ликует, в его душе звучит музыка, такая громкая, что ему кажется, ее может услышать Лиля.
— Ты в пионерлагере живешь? —спросила Клава.
Но он не слышит Клаву. Здесь нет никакой Клавы. Он видит и слышит только Лилю. И больше всего на свете он боится, что Лиля уйдет и он ее никогда больше не увидит.
Со стороны дачного поселка доносится песня: «Ваша записка в несколько строчек, та, что я прочла в тиши».
— Шульженко завели, — говорит Клава. — Это, наверное, у Люськи. К ним когда Клячин приезжает, Люська всегда Шульженко заводит, у них патефон новый, на весь поселок слышно.
Лиля улыбается. Она уже не собирает шишки, полная корзина стоит у сосны, а Клава говорит:
— Здесь рядом есть опушка, там малины... Мы в прошлый раз по полной кружке набрали. А ты любишь собирать малину?
Юрка не отвечает. Он смотрит на Лилю. Вот она выпрямилась, выгнула спину, локтем отвела назад волосы, лоб у нее белый, а все лицо загорелое. И очень-очень светлые глаза.
— Тебе сколько лет? — спрашивает Лиля.
— Двенадцать, скоро тринадцать.
— И мне скоро тринадцать.
И снова громко заиграл оркестр — она сказала «и мне», она этим как бы соединила себя и Юрку — есть он и есть она, а теперь есть он и она, вместе.
— Нам пора, — говорит Клава, — нам пора, нас ждут. Тетя Полина. Самовар. Шишки. Гости. Пора. Пора.
Только это слово и слышит Юрка — пора. Мелькнул за деревьями синий сарафан, Лиля уходит, а он остается — вот и все.
Он сидит на теплых корнях сосны, обхватив руками голые ноги, рассматривает свои коленки, на которых отпечатались травинки, переплетенный рисунок. Он сидит долго. Птицы громко поют перед сном. В лагере горн на ужин.
Утром он просыпается в спальне своего третьего отряда, Вадька Куманьков кидает в него подушкой, а Юра, как всегда, в Вадьку. Как будто — как всегда. А на самом деле — не как всегда. Потому что Юра в это время думает: «Сегодня я увижу ее».
Под старыми березами висят рукомойники. За ночь вода стала холодной. Вадька Куманьков налил полную пригоршню воды и облил Юру. А Юра — Вадьку Куманькова. Нечаянно попал на Галку Полетаеву. Визг, Галка верещит, Вадька хохочет. Кто-то кричит:
