Под сосной на поляне появились две девочки. Они пришли с корзинкой и стали собирать шишки. Девочки были красивые, одна была в косынке в синий горошек, а у другой легкие светлые волосы лежали на загорелых плечах. Это была Лиля, только Юра тогда еще не знал, что она Лиля. Он смотрел вниз на нее, а она не замечала его, собирала взъерошенные сосновые шишки.
У Лили длинные темные ресницы, очень нежные щеки, у Лили длинные тонкие ноги и длинные тонкие руки. Она берет тоненькими пальцами шишку и как-то несмело опускает ее в корзинку. А другая девочка бросает шишки с размаха.
— Лиля, — говорит девочка, — собирай быстрее, что же ты задумываешься над каждой шишкой? Надо спешить.
— Почему? — спрашивает Лиля и глядит на девочку из-за светлых тонких волос, упавших ей на лицо. — Почему надо спешить, Клава?
— Как — почему? Надо ставить самовар, скоро приедут наши. Тетя Полина разрешила нам поставить самим самовар, но она может передумать в любую минуту. Ты же знаешь тетю Полину.
Клава говорит, а сама быстро-быстро собирает шишки — одной рукой и одновременно другой рукой — и швыряет в корзинку. А корзинка стоит в траве, и Клава ни разу не промахнулась. Меткая. Может быть, она «Ворошиловский стрелок». А Лиля все равно собирает медленно: видно, не боится, что тетя Полина передумает и не позволит им ставить самовар. Наверное, они живут в дачном поселке, догадывается Юра. Там у всех стеклянные веранды, гамаки привязаны к соснам. Вечером, когда в лагере проходит вечерняя линейка, от дачного поселка тянет самоварным дымом, он запутывается в соснах и не спешит улетать, горький самоварный дым.
Лиля вдруг говорит:
— Мальчик, помоги нам, пожалуйста.
Юра чуть не свалился со своего дерева ей на голову. Значит, все это время она видела его и видела, как он лежал на пузе и разглядывал ее. Сейчас начнет насмехаться. Но она не насмехалась, а смотрела прямо и серьезно, щурилась от солнца, приставляла ладонь ко лбу, а ладонь у нее узкая, пальцы тоненькие.
Юрка быстро скатился вниз, царапая об ветки голые ноги. Он стал вычесывать из высокой травы шишки и быстро набросал полкорзинки. Но вдруг спохватился: если собирать так быстро, то корзина совсем скоро станет полной и тогда девочки уйдут. И, поняв, что они уйдут, а он останется, Юрка так загрустил, как не грустил еще ни разу в жизни. А потом он стал потихоньку вынимать шишки из корзины. Одну положит в корзину, а две выбросит. И снова ползает на коленях, а сам все поглядывает на Лилю — на ее светлые-светлые глаза, на тонкие брови, на мягкие светлые волосы.
