— Голубчик, — беспокойно проронил Арун Гиридхари, вероятно, заметив и волнение ссасуа, и сползший с его головы капюшон. Он, тотчас развернувшись, ухватил юного авгура за плечи, и, дернув к себе, прижал к груди, также скоро натянув ему на голову капюшон дхаты, слегка приобняв рукой и удерживая подле.
— Не смотрите вверх, сие раскрылись створки, абы взлетает какое-то судно, — пояснил негуснегести, и Камал Джаганатх у коего от яркости двух звездных дисков зарябило в глазах, легохонько качнул головой, поразившись таковой интенсивности красок, степенно обретая положенную приглушенность наблюдения. — На планете Садхана весьма велика лучистость звезд ее освещающих и обогревающих: Тары и Лакшми. На них не надо смотреть, поколь ваш диэнцефалон не подстроит само зрительное восприятие.
Как оказалось, приходящему в себя юному авгуру, пред глазами которого только минутой спустя перестало рябить, свою речь Арун Гиридхари говорил по-перундьаговски. Он мягко огладил не только глаза своего ссасуа, но и края ноздрей, растолковывая все, дополнив:
— Ежели ртом дышать тяжело, дышите более глубоко и через ноздри. Немного погодя ваше состояние нормализуется, абы сия среда для вашего организма привычна.
Камал Джаганатх незамедлительно вздохнул через ноздри, как и указывал ассаруа более глубоко, ощутив мягкость вошедшего в легкое воздуха. А жужжащий скрип отодвигающейся створки купола как-то и вовсе враз перекрыл свистящий гул подъехавшего судна, к которому было бы применимо название наземного транспорта. Потому что шутиха, как ранее назвал ее негуснегести, хоть и не приехала, ибо не имела колес, но вроде как и не прилетела. Схожую по виду с длинным (не менее двадцати-тридцати метров) вагоном, шутиху составляли стеклянные блоки корпуса, только очень темного цвета, почти коричневого. Между собой каждый блок соединяли закругленные, металлические поперечные полосы, вероятно, делая их отдельными кабинками. В этих местах шутиха была столь гибкой, что когда она остановилась возле стоящей процессии, ее последняя кабинка, будто качнулась назад, однако, секундой спустя вновь выровнялась относительно корпуса. Это транспортное наземное судно чуть-чуть нависало над поверхностью площадки, точно двигалось все-таки за счет полета.
Арун Гиридхари снова поставил ссасуа позади себя и когда шутиха, отворив в четырех блоках, двери (съехавшие вверх) и единовременно выпустила вниз широкие лестничные пролеты, направился к транспортному средству, прикрываемый с двух сторон рабами. Камала Джаганатха почти подпер раб Гдор шагающий подле, и теперь словно дышащий ему в макушку головы.
