Сильвия спросила:
— Как мне доехать до центра?
— Вы ведете себя как девчонка. Уж лучше ушли бы сразу. Если вам надо было встретиться с ней в половине седьмого. Значит, сегодня как раз такой вечер…
— Какой?
— Когда она накачивается марсалой. И забывает всех и вся. Меня в первую очередь!
— Не понимаю… Вы о ком? Я ведь думала, что увижу здесь и… безрукую…
— Как вы считаете, удастся Гавацци заставить ее…
— Не знаю… Смотря по тому, как сложатся обстоятельства.
— Между нами говоря, она неприятная особа. Вы бы послушали, как она рассказывала синьоре Гавацци про эту шлюху — мать Марианны Колли! Та ведь чуть было не спустила ее с лестницы. Ой, не напоминайте! А то мне смеяться вредно: непременно приступ астмы начнется… Эта Андреони, по-моему, — никчемная баба. Я синьоре Гавацци говорила: из такого пистолетика крупным снарядом не выстрелишь!
— Вы думаете… сумеет она ее уговорить?
— С вами можно лопнуть! Я же сама вас только что об этом спрашивала! — Она перестала говорить нараспев, теперь голос ее резок, раздражен. — Слушайте хорошенько, чтобы не задавать лишних вопросов. Как выйдете из дома, поверните налево и перейдите мост — там будет остановка. Правда, это остановка по требованию, так что машите руками изо всех сил; эти мошенники-вагоновожатые делают вид, будто не замечают. — Язвительно — Разве что нападете на Америго. Этот никем не брезгает — ни сопливыми девчонками, ни старухами.
Сильвия (пятясь к двери): — Поздно. Пожалуй, зайду в другой раз.
В первой части доклада Дзанотти, самокритичного до самоуничижения (предназначен он для ВИКТ[12], но предварительно «совершенно секретно» роздан членам Внутренней комиссии), говорилось: «Руководство предприятия, действуя ловко и оперативно, парализовало действия ВК[13] на первом же этапе борьбы. Как уже сообщалось, в свое время за несколько часов до закрытия завода на августовские праздники была обнародована окончательная цифра: 320 „лишних“ единиц, подлежащих сокращению „в очередности, диктуемой чисто гуманными, а также объективными соображениями“». Имена всех 320 были в алфавитном порядке занесены в список, который предполагалось держать в секрете. Однако довольно большая его часть получила огласку. Я полагаю, что «просочились» те имена, которые были отобраны самой дирекцией. У нее были на то свои соображения, и не трудно понять какие. Первая группа уволенных получила уведомление на дом, когда нас не было на заводе. Их было немного: человек двенадцать, от «А» до «Ам». Дирекция хотела поставить нас перед свершившимся фактом, тем самым заявив без обиняков, что ей безразлично, как мы отреагируем. Вернувшись на завод после праздника, мы совсем было настроились приступить к осуществлению своего плана — бастовать всем сектором, но дирекция, которая тем временем уволила еще группу людей, вплоть до буквы «Д», еще раз дала нам подножку — разослала всем без исключения рабочим завода повестки, в которых предлагала льготные условия (увеличение выходного пособия на 30–50 %, в зависимости от трудового стажа) каждому, кто «добровольно» подаст заявление об уходе.
