Всю дорогу ехала, прижав маленькую бумажную иконку Богородицы… Мысленно сокрушаюсь, что так до конца и не выучила молитву «Живый в помощи…». Переворачиваю иконку, а она напечатана на обратной стороне. Весь оставшийся путь читаю. Доезжаем спокойно.
Возле кладбища пропускаем выезжающий катафалк похоронного агентства «Хорон». Мои сопровождающие шутят: «Если здесь „Хорон“, гарантируем — обстрела не будет!». Иду заплатить за копку могилы, выясняется, что у меня не хватает 300 гривен. Работник махнул рукой. Пошли выбирать…
Горячее солнце заливает выжженую степь. Старое кладбище прячется в тени небольшой посадки. Новое, уже достаточно большое, раскинулось вдоль грунтовой дороги. Почти все могилы свежие, даже не этого года, а нескольких последних месяцев. Открытое место, немного на возвышенности. Город прячется за зеленью деревьев, а с другой стороны — голубые дали. Мне нравится это место, я думаю, отцу бы оно тоже понравилось. Он долгое время провел в экспедиции геологоразведки в приполярном Урале и много об этом рассказывал. Это конечно не север, но все лучше городского кладбища на Косиора.
Выбрав уже готовую яму, интересуюсь: можно ли оставить место для второй могилы. Меня успокаивают — отводят место сразу для двух могил. Как только гроб был снят с машины, все копальщики, а их было немало, оставили свою работу. Кто-то курил, опершись на лопату, кто-то присел на глинистые отвалы просто передохнуть. Может, это было совпадение, но мне показалось, что это — дань уважения чужому горю.
Стоя на краю могилы, меня не покидало ощущение, что свекр стоит рядом и наблюдает, как комья сухой глины, ударяя по крышке гроба, погребают порядком утомленное болезнями тело. Мне даже кажется, что он бы пошутил над происходящим…
Вся природа будто говорит: «Покойся с миром». Отсутствие похоронной процессии, рыданий над гробом, суеты черных траурных одежд и лент на пластиковых венках, сделали этот переход не проводами в последний путь, концом, точкой, а рождением в новую жизнь. Природа приняла тело и отпустила душу, свободную от забот и условностей этого мира.
Домой вернулись быстро. Во дворе дома на лавочке, в окружении оставшихся соседей, сидела осиротевшая свекровь. Поджидал меня и печальный муж, только приехавший с прикрученным к раме велосипеда собственноручно выструганным для отца надгробным крестом. В «Кроносе» кресты закончились по причине «наплыва клиентов»…
Стоял жаркий полдень, но было тихо. Нас, привыкших к канонаде и минометным обстрелам, полдня тишины уже настораживали. Обряд погребения совершил молодой священник, снимающий квартиру на первом этаже отцовского дома, а его жена испекла хлеб и приготовила поминальный обед, на который у нас уже не было ни сил, ни времени. Так мы проводили отца… Но он навсегда остался для нас живым. Веселым и добрым, любящим и любимым отцом…
