Лангелан прикрыл глаза и неожиданно четко мысленным взором увидел изображение перевернутого креста на двери церкви города Бакстона.
— Кнопка, — сказал он, поднимая веки. — Вы говорите — кнопка. Что же включалось с помощью этой кнопки, которая называлась доктором Банниером?
— Я, — ровно проговорил Армистед. — Я — психически неизлечимо больной. Прогрессирующее слабоумие. Гебефрения. И Виктор знал речевой ключ, который приводил меня в это состояние. А также возвращал обратно. К полному здоровью. Абсолютному.
— Две личности?
— Нет. Личность одна, но два ее состояния.
"Поэтому Джиму и не удалось найти никаких следов. Психушка… лучшее укрытие. И нет риска разоблачения — потому что нет симуляции".
— Все это очень познавательно, — сказал Лангелан. — У меня просьба: если не возражаете, я покину вас ночью.
— Хорошо, — Армистед спокойно кивнул, — ночью. Ты покинешь нас ночью. Нас всех.
— Подразумевается убийство?
— Убийство?! Ты просто не понимаешь, о чем речь! Мне достаточно сказать лишь несколько фраз: незаметных, вплетенных в ткань разговора, — и, к примеру, твой член станет таким, что ты почтешь за счастье от него избавиться.
Лангелан поморщился:
— Что за фантазии!
Армистед перегнулся к нему через столик. Кожа под глазами набрякла, и стала видна тонкая синеватая жилка, пульсирующая у левого виска.
— Я могу сделать что угодно с твоей психикой! С твоей физиологией!.. Он улыбнулся, и обнажились желтые кривоватые зубы. — Я могу сделать что угодно с твоей душой!
— Зачем вам все это? И зачем вам нужна жизнь незаметной журналистки? При таком размахе…
Армистед выпрямился.
— Девчонка сама по себе не имеет для меня никакого значения. Ты ее спрятал — на свою голову. Но ты сам и расскажешь, где ее найти, — хозяин Фиолетового дома ухмыльнулся. — Она взяла то, что ей не принадлежало. И она будет наказана. Кстати, ты тоже попытался взять то, что не было твоим.
Лангелан искренне удивился — впервые за долгое время.
— Я?
— Да. Тебе нужна была жизнь Спаатца? Но он никогда не будет твоей жертвой. Он — адепт: это редчайшее свойство. Только два человека — не считая меня — обладают подобным даром. Филип станет третьим.
Лангелан задумался. Разговор шел к концу — как и его жизнь, — и нужно постараться, чтобы все завершилось… не унизительно. И может — если очень повезет, — ему удастся спасти Энни Грин.
— Вы грозились сделать с моей душой все, что пожелаете. Я не очень верю в существование душ, но если я не ошибаюсь, то, несомненно, с вашей душой, Армистед, все худшее уже случилось. И еще: вы представляли меня совершенно ничтожным. Должен сказать, не могу согласиться. Я тоже умею кое-что, и неплохо.
