В руках фашистов оставались только правительственный квартал и Тиргартен. Где–то там, внутри правительственного квартала, был и бункер Гитлера. Наши части штурмовали последние очаги сопротивления. Фашисты были настолько деморализованы и потрясены, что среди пленных, захваченных в подвалах министерства авиации, оказалось несколько сумасшедших. Начали сдаваться и гарнизоны, оборонявшие подземные станции метрополитена.
На рассвете 1 мая на участке, где наступали подразделения полковника Смолина, со стороны врага появился автомобиль с белым флагом на радиаторе. Наши бойцы прекратили огонь и дали возможность подойти машине. Из нее вышел офицер и, показывая на белый флаг, произнес:
— Капитуляция.
Парламентера провели в штаб части. Там он заявил, что вновь назначенный начальник Генерального штаба генерал Кребс готов явиться к советскому командованию, чтобы договориться о капитуляции войск, обороняющих Берлин.
Хорошие вести не лежат на месте — гласит народная мудрость. И весть о готовности гитлеровских войск капитулировать быстро разнеслась по частям и подразделениям. Все мы по–настоящему почувствовали, что конец войны близок. А вслед за первой новостью пришла и вторая: Гитлер покончил самоубийством.
Эти слухи вскоре получили официальное подтверждение.
1 мая Кребс дважды приезжал в штаб 8‑й гвардейской армии и вел переговоры с нашим командованием. Позднее стало известно, что он по поручению Геббельса пытался выторговать новому германскому правительству некоторые льготы, и в частности территорию, которая еще находилась в руках гитлеровцев.
— Правительство, — говорил Кребс, — не может быть без территории.
Ему, конечно, ответили, что никаких условий ни от какого германского правительства наше командование рассматривать не будет. Полная и безоговорочная капитуляция.
Кребс снова попросил разрешения поехать для доклада к Геббельсу. Ему разрешили, предупредив, что, если не последует приказа о полной капитуляции остатков берлинского гарнизона, наши войска предпримут последний штурм.
В целях безопасности Кребса сопровождали наши офицеры. На головных машинах, немецкой и нашей, были укреплены белые флаги. Когда машины подъехали к боевому охранению наших войск, старший офицер группы сопровождающих отдал распоряжение пропустить машины с фашистскими парламентариями.
Пройдя боевое охранение, машины Кребса свернули в боковую улицу, а наши стали разворачиваться. И в это время с вражеской стороны по ним ударили очередями из нескольких пулеметов. Гитлеровцы стреляли по тем офицерам, которые обеспечили безопасность Кребса.
