Комбату–два майору Горюшкину было приказано овладеть товарной станцией и промышленным кварталом севернее ее. Бой за станцию был недолгим. Из здания ее комбат увидел за разветвленной сетью железнодорожного полотна большой мрачный дом. Редкие узкие окна были заложены мешками с песком. Оттуда по автоматчикам били из пулеметов, а по танкам — фаустпатронами. Враг засел прочно. Продвижение батальона приостановилось. Присланный для выяснения обстановки офицер штаба увидел стоящие в переулке несколько «катюш» и предложил комбату:
— Давайте попросим пару машин на прямую наводку по этому зданию…
Эрэсовцы с полуслова поняли обстановку, и командир на свой риск дал комбату две машины.
Под прикрытием огня автоматчиков машина вышла из–за угла и развернулась стволами на мрачное здание. Вспыхнул ослепительный свет, и страшный грохот пронесся над, станционными путями. Здание покрылось пылью и дымом. Автоматчики, а за ними и танки рванулись вперед.
Но проскочить открытое место батальону не удалось. С верхних этажей здания снова застрочили пулеметы. В это время па прямую наводку вышла вторая «катюша» и повторила залп. Окутанное пламенем укрепление врага замолкло. Батальон пошел на штурм промышленного квартала.
Бой не утихал всю ночь. Утром к полуразрушенному дому, где разместился штаб бригады, подъехал командарм Рыбалко. Выслушав короткий доклад комбрига, генерал сказал:
— От вас до танкистов генерала Богданова не больше километра. Они с севера продвигаются нам навстречу. Вам осталось взять два городских квартала…
Вероятно, читателю нелегко понять чувство тех, кто стоял перед этим последним километром войны. А у нас появилось ощущение окрыленности. стремление как можно скорее преодолеть этот километр, поставить точку и запомнить момент, которого мы ждали почти четыре года. Падение Берлина для нас означало окончание войны.
Все средства связи были включены на передачу. По телефону и по радио открытым текстом в подразделения летело сообщение: «До танкистов Богданова два квартала!»
Последний километр войны! Прошло полчаса, может быть, больше, — и вот по радио докладывает комбат–один:
— Вышел на линию железной дороги. Встретились с танкистами Богданова. Вижу, как обнимаются наши солдаты… — И голос капитана дрогнул.
В ту же минуту телефонист соседнего аппарата во весь голос закричал:
— Ур–р–а-а!
— Ты что, контужен, что ли? — язвительно осведомился его напарник.
— К черту контузию, конец контузиям, фрицы капитулируют! Из штаба корпуса передали приказ о прекращении огня.
