Гудела земля от тяжести бронированных машин и массы разрывов. По вражеским танкам била артиллерия, по пехоте строчили пулеметы, тяжко охали минометы. А враг все рвался вперед. Среди знакомых, уже привычных средних танков появилось нечто новое, невиданное и более грозное. Стальная громадина ползла прямо на бронебойщиков, как бы не замечая лощинки. Это был «тигр». Бить его из ПТР — все равно, что в стену желуди бросать. А что же делать? Надо бить. Только бить! По смотровым щелям! По гусенице! А «тигр» все–таки ползет! Он уже совсем близко. Схватив ружье, Мухаммадиев с помощником бегут на запасную позицию и скрываются в узкой щели. А когда «тигр» перевалил через окоп, снова начали стрелять, стараясь попасть в жалюзи.
По «тигру» били и справа и слева от Мухаммадиева и все–таки подбили. Еще одному заклинили башню, ослепили. И тогда Мухаммадиев бросился к танку с гранатой в руке…
После этого боя и появилась в моей книжке короткая запись: «Крепче брони. Хамза Мухаммадиев. Бронебойщик. 6.7.43 г.»
Через неделю наступление гитлеровцев захлебнулось. Наши войска, восстановив положение, перешли в наступление.
Приказ о награждении отличившихся в боях на Курской дуге мы получили уже за Днепром. Имя Хамзы Мухаммадиева значилось в графе «Орденом Красного Знамени».
В сумерках, положив в полевую сумку выписку из приказа о награждениях и ордена, я с помощником отправился к бронебойщикам. По дну глубокого песчаного оврага идти было сравнительно легко и не опасно. Минометно–артиллерийский обстрел к вечеру прекратился, а от пуль надежно защищали крутые склоны. Офицерская землянка бронебойщиков приютилась у самого начала оврага. Из землянки доносился смех. Я откинул висевшую над входом плащ–палатку:
— 'Извините, но в вашу дверь постучать невозможно.
— А у нас, как у чабанов в юртах, стучать не принято, — отозвался на шутку лейтенант Мусаев. — Садитесь вот сюда, товарищ майор.
— Спасибо. Людей собрали? Хорошо бы свечу или плошку зажечь.
— Все нужные люди здесь. Остальные в окопах, на позиции. Плошки есть, трофейные. Сумцов, дайте плошку…
Невдалеке грохнули сразу два разрыва. Затем еще и еще. Снаряды рвались и в овраге, и на высоте.
Артналет! С какой целью? Не предпримет ли враг еще одну контратаку? Правда, до этого в ночные контратаки гитлеровцы на плацдарме не ходили. Но ведь война, а на войне всякое бывает.
Через четыре минуты налет прекратился так же внезапно, как и начался. Я сказал командиру роты:
