Едва не попав под копыта храпящим от усилий тяжеловозам, по узкой обочине добралась до паладинов, подпирающих храмовый фургон. Увязающий в грязи посох оттягивал руки, и, встряхнув, я заложила его за спину, в петлю. Тут же поехала куда-то под откос, схватилась за какой-то ящик, встала. Подобрала полы плаща, неудобно съехавшего на одно плечо. Придержав за рукав юного борца с Тьмой, спросила, перекрикивая хлопки перетягиваемого работниками полотнища:
— Волки есть?..
— Что? — Мартель обернулся, перехватывая мое запястье.
— Волки! Здесь! Есть?..
— Нет!
— Но воет же кто-то!.. — прямо в ухо.
Молодой паладин выпрямился, тревожно выругался:
— Точно?
— Слышу!.. Приближаются!..
Ветер рвал слова с губ, не давая их даже произнести до конца.
— Так уж и волки? — Старший паладин придержал меня за плечи, не давая упасть.
Дернула плечом:
— Я слепой бард, я их слышу…
Мартель недоверчиво хмыкнул, но я услышала звук вытаскиваемого из ножен клинка. По спине побежали мурашки. Расходящаяся вокруг ледяная волна светлого благословения заставила вздрогнуть.
— Волков здесь нет, — медленно повторил Мартель.
— Но неподалеку был храм Шурра… — закончил его напарник и куда-то побежал, на ходу начиная раздавать команды.
Я вцепилась в опору фургона:
— Гончие Шурра?
Иногда уничтожение культа и бога оправдано, иногда… Но что бы я делала, останься именно кровавый Шурр, а не относительно мирный Азур последним темным? Осмелилась бы я проигнорировать пожелание Равновесия и провалиться в тартарары вместе со всем этим миром? Не знаю, не хочу гадать и не буду. Смерть любителя массовых человеческих жертвоприношений и пыточных ритуалов решила этот вопрос.
Но вот его гончие…
Вой приближался, наливаясь дикой силой, напитывая ужасом ветер, пытаясь продавить полог светлого благословения.
Паладины сгоняли людей в круг. Скрипели фургоны; те, что могли двигаться, переставлялись, вероятно, в защитный контур. Или в защитную стену…
Так. Аккуратно сняв чужой плащ, сложила и сунула в ближайшую нашаренную щель между бортовыми досками. Занозистое скользкое дерево царапнуло пальцы. Если выживу, найду и отдам. Наполовину стянутое с фургона полотнище хлопало на ветру, норовило хлестнуть по лицу. Скользнувшую по запястью веревку я намотала на какой-то выступ и затянула.
Вверх?
Вслушавшись в приближающийся вой, кивнула. Вверх.
По распоркам взобравшись на крышу, я застыла, балансируя на широких жердинах. Заняв место в импровизированном оборонительном круге, вытащила посох, крутнула, приноравливаясь.
