Варфоломей внимательно следил за манипуляциями Чернова.
— Что это за раствор? — спросил он.
— Лекарство, — ответил Чернов.
— А что это?
— Ну, проще наркотик.
— Понятно, — усмехнулся Варфоломей.
— Одного этого шприца достаточно, чтобы медведица полтора часа не шевелилась.
— Из того ружья стрелять?
— Да. Это «кеп-чур», американская система, шестнадцатый калибр.
— Это надежно?
— Да, конечно… Надо только точно попасть. В мышцу шеи или в жевательную мышцу, когда медведица выглянет из берлоги. Если в лоб или скользящим — дело бесполезное. Главное — ее выманить…
— Не боитесь?
— Всегда есть страховщик с карабином. Да не волнуйся, Варя, нападают только подранки, понял? Подранки, голодные, пуганые и шатающиеся. Остальные не нападают.
— Понял. Остальные в зоопарке.
— Ага. У тебя-то все готово?
— Давно.
Варе была отведена роль фотографа — это-то дело он знал в совершенстве, запасся пленкой и двумя камерами — с узкой и широкой пленкой. Только сетовал, что не мог достать слайдов. В те годы достать обратимую пленку было почти невозможно. Но у Чернова слайды были.
— Меходежду примерял?
— Как раз.
— Нанука?
— Брюки и торбаса Нанука, а кухлянку Ноэ свою дала. Нижняя кухлянка тоже ее.
— Не замерзнешь, одежда у Нюры что надо.
— Это ее русское имя?
— Так мы у себя зовем, удобней.
— Она чукчанка?
— Нет. Ни чукчанка, ни эскимоска. Из племени ситыгьюк. Что-то родственное ихалмютам, кто их разберет… Понравилась?
— Ну… как сказать… полновата… глаза красивые…
— Лукавые! — засмеялся Чернов. — Ты ее еще не знаешь! Умница!
— Так уж… — самоуверенно бросил Варя. — Умные они нынче перевелись. Им это не идет, время не то…
— Заговори-ил! — засмеялся Чернов.
Варфоломей замолчал.
— Я пойду, — сказал он. — Надо выспаться…
— Давай. Завтра рано подниматься. Отдохни. Ребята поди спят уже.
— Христофор точно спит, а Ояр — не знаю.
— Кристобаль эту работу любит, — непонятно почему опять засмеялся Чернов.
Варфоломей ушел.
Все так и оказалось. Кучин сладко похрапывал, Ояр разбирал спальный мешок.
— Чаю хочешь? — спросил Винтер.
— Только что пил у Чернова.
— Тогда спи. Завтра выйдем рано.
— Я знаю.
Варфоломей расстилал спальный мешок, а Винтер краем глаза с улыбкой за ним следил.
Ояр заметил на лице Варфоломея брезгливую гримасу, когда тот развернул мех в изголовье. Варфоломей застелил изголовье чистым полотенцем, чтобы не касаться меха щекой.
— Мда-а, — вздохнул Ояр и вместо улыбки вдруг обнаружил у себя где-то внутри возникавшее раздражение.
— Если бы у тебя была жена, — сказал вдруг Ояр, — она бы от тебя обежала.
