Президент на то и президент, чтобы делать вид, что он здесь вообще-то главный.
На Дидрика посыпались личные дела. Он, не глядя, ставил крестики и закорюки. Крестики означали «отклонить», а закорючки — «пригласить». Министрам в этом можнобыло доверять. Они, зная о безалаберности своего начальника, вряд ли подсунули бы ему непроверенного кандидата.
Общение с претендентами на роль секретаря проходилопросто: Дидрик имел с мужчиной краткую беседу, после чего в него мертвой хваткой вцеплялся министр по кадровому составу. К концу тяжелого дня у Дидрика началась мигрень, именно поэтому последний кандидат, самый молодой из всех, был отважен резким «вы нам не подходите» прямо с порога. Парень открыл было рот, чтобы что-то сказать, но счел за благо промолчать; поклонился так, будто прощался с другом, а не главой правительства, и вышел.
День был грандиозно провален.
— Кто-то приглянулся?
Дидрик поднял мутный взгляд. Любой голос казался ему царапаньем ножапо стеклу.
— Завтра скажу. А сейчас я поехал.
Он мог позволить себе отказаться от охраны, потому что в ставшей после революции апатичной стране мало кто интересовался, как выглядит их президент. Те, кто интересовались, знали: он всего лишь марионетка в умных руках военных, сейчас носивших гордые звания министров культуры, промышленности, транспорта или занятости населения.
В баре было странно тихо для такого заведения. Негромко играла живая музыка, людей было очень мало, так что Дидрик быстро нашел успокоение и свободное место за барной стойкой.
— Вам чего? — поинтересовался бармен, худощавый мальчишка с иностраннымичертами безусого лица. Посмотреть и забыть.
— Я думаю.
— Я вам подскажу, — сидящий рядом молодой человек что-то быстро сказал и показал два пальца, бармен кивнул и отвернулся.
— Спасибо.
Незнакомец улыбнулся. Резцы у него были короче нормы и слегка уходили назад. Дидрик подумал было спросить, врожденный это дефект или же последствие травмы, но не стал. Перед ним появился высокий узкий стакан, на самом донышкекоторого болталосьчто-то прозрачное, мутнеющеек краю.
— Что это?
— Поможет от головной боли и раздражения.
— С чего ты взял?
— У тебя взгляд безумный.
Дидрик хмыкнул и отпил. Какой наблюдательный, черт его возьми.
Слишком сладко, но пульсирующая боль постепенно стала уходить из висков.
— Мое имя Хорст, — он не назвал фамилию. Интересно. Не хочет бравировать фамилией, за которую могут посадить, или надеется, что завтра о нем и не вспомнишь?
