— Пусть он не злится на меня, — ровно сказал Курт. Гуде кивнул.
— Я знаю, он сам виноват. Но ты держи себя в руках. Курт не ответил, выкинул недокуренную сигарету и повернулся к Эфу. Он уже начал мерзнуть, а бензомастер стоял чуть в стороне, не спеша цепляться.
— Я сегодня что-то всех обидел.
— Херня, отойдут. Гуде докурил и постучал в стекло машины. Альрик вылез из машины, придержал дверь перед своим бензомастером и, вопреки всему, протянул Курту руку. Тот ничего не сказал, только пожал скрипящую перчатку. Альрик отвернулся цеплять провода к своему плечу. Гуде изобразил всем лицом что-то вроде улыбки и пошел следом за братом. А Курт повернулся к Эфу.
— Даже этот на меня не дуется. А ты как? Эф подошел ближе, подключил все провода и недовольно проворчал:
— Просто ты козел редкостный, и с этим ничего не поделаешь. Курт развел руками — да, мол, заслужил. Эф пошел вперед, натянув провода. Курт последовал за ним, не забыв последовать правилу «кто последний уходит — тот проверяет машины» и подергав дверцы трех джипов. Братья и их мастера уже успели потерять очертания, двигаясь в только им известном направлении. Курт сказал бы, что они идут вперед, но в снежном мареве было сложно отличить «вперед» от любого другого направления. Но там, что братья и Курт считали «впереди», снег будто бы сгущался, приобретал неожиданные формы, перетекал из одной в другую, темнел и снова светлел. Темные пятна двигались туда-сюда, иногда сталкиваясь и сливаясь. Затем разгорелся мягкий желтый свет, окрашивая снег и бросая жесткие тени на лица патрульных.
Бензомастера не отражали, а поглощали этот свет, напряженно крутя своими черными головами по сторонам.
— Итак, мы идем… туда? — осторожно уточнил Альрик. Видимо, Ганс был в своем репертуаре: указания давал предельно размытые. Так что приходилось делиться информацией.
— Туда, — поделился информацией Курт.
— Это плохо, — протянул Альрик.
— Согласен. Гуде молчал. Альрик странно посмотрел на Курта и отвернулся. Абсолютно непонятно, с чего это он так. Может, злится, что его номер — семь, а у Курта аж двойка? Но это были всего лишь цифры. Что-то вроде школьной столовой, когда самые удачные места занимают те, кто пришел раньше. На поблескивающий свет легла первая желтоватая полоса. Она медленно расширялась, ползла, очерчивала дорожку, которая медленно, но верно заманивала патрульных в ловушку. Именно так себя Курт и чувствовал: он почему-то послушался совершенно тупого приказа и в угоду Гансу шел сейчас, как барашек на заклание. Ну и сдох бы этот священник, кому он вообще нужен. Судя по спокойным лицам братьев, они так не думали. Они, откровенно говоря, считали, что работа патрульного как раз и заключается в том, чтобы помогать людям — будь то житель города, сам Ганс или совершенно чужой человек, прибывший с континента. Курт по этому поводу думал: в задницу ваш патруль со всеми вашими нормами морали и нравственности. Ему не хотелось умирать так бессмысленно, и он недоумевал — неужели Гуде этого не понимает? И он согласен пожертвовать жизнью своей и своего брата ради того, чтобы… Что? Чтобы поймать Серого.
