На том конце гоготнули:
— Ты че, обкурился, что ль? Во дает! Але! Слышь…
Серж нажал кнопку отбоя и закрыл глаза. Город гудел, гремел, дышал. Город жил. Как огромный организм — ломанный, калеченный, но выживший. Серж слышал, как бился его неровный пульс, и чувствовал себя в нем. И если этот город в его крови, и если есть в нем где–то эти треклятые тянучки — он их отыщет. В лепешку расшибется, но отыщет.
