— Перестань сейчас же! От твоего ужасного рева нервы могут лопнуть. Хочешь петь — ходи в школьный хор.
Петь в хоре я нисколько не хочу, а ходить приходится. Это приказ директора. Ведь наша школа должна участвовать в городском смотре художественной самодеятельности.
А еще я хожу домой к Федору подтягивать его по математике. Я посещаю кружок по литературе и выступаю в разных конкурсах. Один раз меня даже заставили играть в шахматы за команду нашего класса прошв параллельного «А». После этого я прославился, потому что не больше чем за десять ходов в пух и прах проигрывал всем подряд.
Совершенно прав полководец Суворов — очень тяжело в ученье! Говорят, что в старших классах будет еще тяжелее. Там есть какой-то факультатив, на который ходят по желанию, то есть добровольно, но в обязательном порядке, как сейчас мы на хор.
Я бы не вспомнил обо всем этом, потому что привык крутиться как белка в колесе. Но дело в том, что дома у нас побывал Михаил Иванович. Отец хотел, как всегда во время разговора обо мне, отправить меня на кухню, а Михаил Иванович сказал:
— Пусть послушает, ему не повредит знать правду.
И он сообщил родителям о моем отлынивании от физкультуры и рассказал о пользе физкультуры вообще и для меня, в частности. Врать нечего, слушать Михаила Ивановича было интересно. Под конец отец спросил:
— Так что же вы посоветуете нам делать?
— Начните с зарядки. Я на целый месяц составил комплекс упражнений. Они в этой тетрадке. Вы с Тимофеем занимайтесь утром. Глядишь, он и втянется в работу. Уверяю вас, не пожалеете, если приучите его к физическим упражнениям.
И отец сказал:
— Большое вам спасибо. Непременно займусь с завтрашнего дня.
Михаил Иванович распрощался и ушел. Между прочим, он не наябедничал родителям про единицу по физкультуре.
***
Сегодня утром мы с отцом впервые в жизни делали утреннюю зарядку…
***
Есть очень правильная поговорка: все хорошо, что хорошо кончается. С зарядкой покончено! Ура!
Три дня мы с отцом вставали пораньше и делали зарядку по двадцать минут. Отец говорил, что это только для начала, а затем, мол, будем заниматься больше. Но уже на четвертый день мы «заряжались» пятнадцать минут. Потом все меньше и меньше, до тех пор, пека отец не сказал:
— Мне, знаешь ли, очень некогда. Ты уж давай упражняйся без меня.
Он вышел в соседнюю комнату, хотя совершенно точно знал, что добровольно заниматься зарядкой я не буду.
А потом он и вспоминать про зарядку перестал. И даже из комнаты, где я должен был делать упражнения, не выходил.
