Однажды довелось ей вспомнить и обиды своего детства. Некий модельеришко второй обоймы высказывал в ее адрес пустые придирки, насмешки над русским акцентом, над парой советских туфель, даром что купленных в «Березке», и даже над советской зубной щеткой, которую он назвал крокодильей. (Модельеришко заставлял всех чистить зубы перед каждым показом). Катерина уже отвыкла от плохого к себе обращения. Мужчины всех возрастов, социальных групп и национальностей хотели ей понравиться, или, на худой конец, произвести хорошее впечатление. Утешало то, что с другими девочками модельеришко обращался не лучше. А вот с мальчиками — всегда хорошо. Катерина долго не понимала, кто он такой, пока не вспомнила режиссера конкурса красоты в пластмассовых бусах, который гонял их с девчонками по сцене и называл кобылами.
Когда модельеришко в очередной раз вызверился, Катерина подошла к нему вплотную, и выпалила в лицо заранее отрепетированную перед зеркалом фразу «Nel mio paese tu sarebbe seduto in carcere!» (В моей стране ты сидел бы в тюрьме!). Тот тихо осел, а Катю впервые в жизни охватила гордость за советский уголовный кодекс.
Она не переставала изумляться тому, какие же в СССР живут непуганые идиоты. Да она и сама такая. Интеллигентское сопливое воспитание. Ее учили жить для других. На Западе, даже в занюханной, почти социалистической Италии, никто не живет для других, кроме католических монахинь. Для себя, все для себя. Других только используют.
Разочаровалась она и в театре. Как–то пошли с Фелишией и ее друзьями в Ла — Скала. Фасад, как у курятника, Младосибирский Оперный гораздо помпезнее. Давали «Риголетто». Катерина приготовилась страдать. Опера оказалась черной комедией про мафию. Герцог — крестный отец. Наемный убийца Спарафучиле — строго одетый деловой человек, все время записывающий что–то в блокнот. Джильда одета от Гуччи. В конечной сцене ее, умирающую, выносят в черном полиэтиленовом мешке, какими пользуется полиция. Все ложь, все какое–то стыдное кривляние.
Ни в Ла Скала, ни в Пикколо Театро она больше не ходила. Предпочитала рестораны, ночные клубы, показы мод. Деньги и секс — это настоящее, к этому сводится любое искусство и любое чувство.
Домой возвращаться не хотелось, но пришлось. Кончилась виза. Думала, все сделает за недельку–две. Но оказалось, что нужно оформить выездные документы нового образца, а с этим младосибирский ОВИР тянул и тянул, потому что девка–мисс набила за границей кошелек миллионами, а поделиться не соображает.
