— Миша, считай, что я взял тебя на работу именно для этого ролика. От него зависит многое, если не все. Если ты его запорешь, пеняй на себя.
Он напоминал крестного отца из фильма про мафию.
Я позвонил Натику, чтобы выяснить, насколько серьезны угрозы его отчима.
— За щеки брал? — спрашивает Натик.
— Брал, — говорю.
— Меня он брал за щеки единственный раз, когда я сломал подвеску его джипа. Нет, он не шутит.
Самое страшное, что я не знаю, в курсе ли Ломброзо моих разработок — ведь самый первый псевдофильм я ему сдуру показал! Не исключаю, что у него есть доступ ко всем моим файлам. И он знает, что я теряю, кроме работы.
Письмо народного артиста СССР Поляковского Александра Александровича народному артисту СССР, главному режиссеру одного московского театра, Левинштейну Игорю Израилевичу.
Гарик, друг дорогой!
Ты себе не представляешь, как я радовался, что твое письмо написано по–русски! В театре приходится говорить на чистом древнееврейском языке. Я уже освоил две роли на нем, прекрасном, но незнакомом. Публика валит валом, не подозревая, что я просто шпарю на автопилоте заученные интонации, иногда не помня дословного перевода текста. Впрочем, такое бывает и на родном языке. Помнишь, как однажды я сбился с одной производственной пьесы на другую на ключевом слове «шарикоподшипник»?
Кроме того, начал репетировать новый спектакль, который ставят специально на меня. Называется это «Сатана против большевиков». Автор пьесы сделал вытяжку московских глав из «Мастера и Маргариты». Ершалаимские главы остались за кадром. Мы с моей мефистофельской внешностью каких только чертей не переиграли — от «Фауста» до «Диканьки». Вот, дошли и до Воланда.
Я тут купаюсь в лучах славы и зрительского интереса. Любви же зрительской пока не добился.
Любовь бьет ключом со стороны бывших соотечественников, читай: соотечественниц. Видишь ли, жила какая–нибудь Сара Абрамовна или там Ида Львовна у себя в украинском городке, актера Поляковского видела только по телевизору, мечтала втайне. Приехала в Израиль, пошла в супермаркет купить хумуса и гефильте–фиш, а тут и он, как мимолетное виденье, как гений чистой красоты, в шортах и майке за фалафелем вышел.
Моя Инесса Четвертая обрюхатилась наследником. Я не сопротилялся. Ей тридцать четыре и рожать надо. Четвертая жена, шестой ребенок.
Вот, собственно, и все новости. Хотя нет, погоди! Случилось со мною одно странное происшествиие. У нас, если не знаешь, в самом разгаре предвыборная кампания. Меня уже просили прорекламировать одну из партий, но я отказался. Я в израильской политике пока не разобрался, даже не знаю, за кого голосовать. А тут такая ответственность — с экрана предлагать одного из конкурентов. Я вообще считаю, что новоприбывшие должны получать право голоса года через два после приезда.
