Орлов взял с режиссерского стола листок и ручку, написал сумму и протянул Катерине.
Катерина посмотрела на число, длинное, как слово.
— Дайте мне копию договора, я должна ознакомиться.
— О, ваш ум соответствует вашей красоте! То есть, наоборот, не соответствует. Что ж. Вот контракт. Подпишете — вышлете мне копию через факсимиле.
«Точно Лиходеев свою подпись в «Варьете» из Ялты» — подумала Катерина.
Отличить Фурдак от Пороховой можно было только по зубам. Фурдак улыбалась белоснежными наклейками из металлокерамики, а Катерина — своими родными зубами, цвет которых отличался от снега на несколько тонов.
Фурдак почему–то полюбила Катерину. Может быть, потому что Катерина говорила по–английски и была воспитана, а Фурдак ожидала от русской совсем другого. А может, это была любовь Нарцисса к своему отражению с желтыми зубами.
После первого выступления, когда выяснилось, что Фурдак поселили в апартаменты, переименованные из «брони ЦК» в «президентский люкс», а Пороховой достался гораздо более скромный номер, Фелишиа настояла на том, чтобы Порохову перевели к ней, во вторую спальню.
— Я всегда знала, что существуют параллельные миры — сказала Фелишиа, отхлебнув шампанского, когда обе феи уселись с ногами на диван в гостиной.
— Параллельные не пересекаются, — отвечала Катерина, — мы живем с тобой в одном мире. Просто в этом мире лекала иногда повторяются. Впрочем, это уже описано в литературе.
— «Принц и Нищий»?
— Да. И еще Набоков. «Отчаяние».
— Не читала.
Наполнили бокалы. Выпили.
— И все–таки, я, ты уж прости меня, не могу понять одну вещь. — с трудом выговаривала по–английски Катя, когда вторая бутылка шампанского опустела, — Вот, скажем, Альберт Эйнштейн с двойником — понимаю. Че Гевара с двойником — понимаю. Мэрил Стрип или там Алла Пугачева с двойником — понимаю. А Фелишиа Фурдак с двойником — не понимаю. Какая между нами разница? Ты что — Эйнштейн?
— Из нас двоих скорее ты — Эйнштейн.
— Ну, скажи, какая разница между двумя куклами Барби? Не считая наклепок на зубах?
— Куклы Барби, кстати, бывают настоящие и поддельные. У настоящих на шее под волосами — фирменное клеймо.
— Я не про Барби вообще–то, а про нас.
— А я — про Барби.
После заключительного выступления Катерину задержал Степан Орлов и предложил проехать с ним к одному очень влиятельному лицу, которое так впечатлилось показом мод, что захотело пригласить одну из девушек к себе. И, ясное дело, выбрал Екатерину, потому что она умеет говорить по–русски.
