Командир ещё раз открыл ящик стола и достал погоны, стянутые по фронтовой традиции бинтом, встал и протянул их Вадиму, у которого от неожиданности закружилась голова. Сердце едва не разрывало грудь!
— Поздравляю, офицер, — скупо сказал командир и коротко пожал руку подчинённому. — Командование считает, что ты достоин внеочередного звания. Я бы тебя в «тонелях» подержал бы ещё годика два. Но не забывай, что в отряде Вергеева звёзды на погоны достаются трудно, но гораздо проще теряются.
Товарищи одобрительно загудели, поздравляя виновника, похлопывали его, смущённого, зардевшегося, пожимали его руку.
— Служу народу России.
— Служи, офицер, служи, сынок. Но вдумчиво и аккуратно. Ты у нас один беспарный, и мы не можем рисковать ни тобой, ни машиной.
— Я понял, товарищ командир.
— Надеюсь.
Дропкин посмотрел на часы.
— У тебя до вылета есть ещё время. Можешь идти готовиться.
— Успокойся и не торопись, — добавил начштаба. — Тебе уже внесли план в АБРИС.
— Есть выполнять. Есть не торопиться и успокоиться.
Вадим стал пробираться к выходу, сжимая в руке погоны.
— Постой, лейтенант! Сиверцев!
— Я, товарищ командир!
Вадим был уже у дверей, остановился и вытянулся, как по команде «смирно».
— Знаю, что ты. Во что ты обут, Вадим Андреевич? И «вольно». Команды «смирно» не было.
— Есть «вольно».
— Так, во что ты обут?
Вадим посмотрел на свои новенькие удобные белые кроссовки.
— В спортивную обувь, товарищ командир.
— Ты покажи, лейтенант, покажи нам, что сегодня по моде носят русские офицеры.
Жаркая краска стыда залила лицо Вадима. Выданные ему по вещевому довольствию ботинки были новыми, неразношенными, и после вылетов он оставлял их в своём шкафу, в раздевалке, переобуваясь в эти фирменные, лёгкие и удобные кроссовки. Пару недель назад он прикупил их на местном рынке у заезжего грузина–торгаша. Долго торговался, так как без этого мог бы распрощаться с доброй четвертью своего жалованья. Втайне он гордился этим приобретением.
— Разрешите объяснить, товарищ командир?
— Ничего не надо объяснять лейтенант. Знаю, это очень удобная обувь. Покажи–ка.
Вадим медленно поднял ногу, демонстрируя обувь, белые, красивые спортивные туфли.
— Да-а, хороши. Сколько Ашот откусил за них?
От названной суммы брови командира полезли на лоб.
— Серьёзно? Вообще оборзел торгаш! Нет, ну хороши, конечно. Правда, товарищи офицеры? Собрание одобрительно загудело.
— Товарищ командир, — начал было виновник, но командир поднял руку, показывая этим жестом, что не намерен что–либо выслушивать.
