— Что, замёрз? — спросил Уоррен.
— Нет. — Короткое слово прозвучало зловеще, но, возможно, только для Эллиса, ведь он один знал, что последует дальше.
Эллис достал из кармана письма, пролежавшие там с 2014 года. Он уже спрашивал себя, а стоит ли о них говорить? Чего он этим добьётся? Пегги мертва, весь прошлый мир исчез без следа. Однако для Эллиса прошло всего несколько дней, и он не мог оставить всё позади, не разобравшись сначала с этой раной. Как учила в детстве мама, чтобы избежать инфекции, лучше всего залить порез перекисью водорода. Да, будет ужасно больно, но так нужно: только после этого можно наложить повязку — только тогда рана начнёт заживать.
Эллис не сказал ни слова. Просто протянул Уоррену небольшую пачку писем. Тот озадаченно посмотрел на них и пролистнул пальцем.
— А-а, — наконец произнёс он, а в глазах засветилось понимание. — Чёрт, сколько ж им лет? Так Пегги их сохранила?
Эллис сверлил его взглядом.
— Что? — спросил Уоррен. Ни следа раскаяния, ни намёка на сожаление.
— Ты трахал мою жену.
— Да, было дело.
— Сразу после того, как умер мой сын, ты затащил Пегги в постель.
Уоррен только кивал головой как китайский болванчик.
— Тебе нечего сказать?
Он пожал плечами.
— А что ты хочешь от меня услышать, Эллис? Две тысячи лет уже прошло.
— Но не для меня. Я только об этом узнал.
Уоррен понимающе кивнул.
— Ты хочешь, чтобы я извинился. Так, что ли? — Уоррен бросил взгляд на пистолет у Эллиса на коленях. — Или думаешь меня пристрелить?
Неужели так всё и происходит? Подсознание берёт бразды правления? Может, поэтому Эллис на самом деле отправил Пакса домой? Заранее стыдясь того, что может сделать? Пакс так хорошо о нём думал: не хотелось его подвести. Сколько раз, наверное, следователи слышали после стрельбы: «Он был таким хорошим человеком, и мухи бы не обидел. Не понимаю, как он мог так поступить. Совсем на него непохоже».
Эллис посмотрел на Уоррена.
— Мне не нужны от тебя пустые извинения. Я хочу, чтобы ты искренне сожалел.
— Идёт.
«Идёт?»
— Чёрт тебя побери, Уоррен! Ты мне другом был. Единственным настоящим другом. У тебя в жизни полно женщин было. У меня — всего одна.
«Но ты же на неё уже и не смотрел, а, дружище? Хоть раз поцеловал её за эти годы? А я обзавёлся лишним весом и уже не был тем красавцем, что прежде. Так всё и случилось. Прямо в твоей постели, на вашем сиреневом покрывальце. Наведывался к вам по три раза в неделю, чтобы постучать об стену кроватью. Хорошо, что ты поздно с работы возвращался, а то весь дом ходуном ходил. Пегги даже туфли не снимала…»
