Старший брат мой, Эйзедасп, был жрецом в одном из провинциальных храмов. Раз он прибыл в Хамадан.
Лишь позже я узнал, что он приехал с целью женитьбы. И Эйзедасп имел в виду Жиндукт. Жиндукт знала это. Брат сделал ей предложение и получил отказ. Все это Жиндукт рассказала мне, решительно заявив:
— Ни за отца, ни за брата я не пойду. Пусть будет, что будет!
Я был бессилен дать ей совет. Я верил в святость закона и не мог найти выхода.
Жиндукт мыслила иначе. Ей не было дела до религии. Она не ведала законов и ей была безразлична их преложность или непреложность.
Отец знал это и последнее время усиленно старался познакомить сестру с основными положениями законов, читал выдержки из «Зинда» и «Авесты» и разъяснял их. Приводя при этом потрясающие примеры, он старался показать страшную участь, постигающую непокорных святым велениям.
Раз открыв «Вендидату»15, он прочел: «Согласно святейшему закону, кто призван дать уготовленные для услаждения праведных душ блистательные жилища? — Согласно святейшему закону их призвана дать правоверному мужу совестью свободная от грехов, юная и чистая девица–невеста.
— Сотворивший мир, кем должна являться та девица?
— Та девица должна являться дочерью или сестрой мужчины. Она должна обладать незапятнанным именем, иметь не менее пятнадцати лет и с ног до головы быть погруженной в приданое. Такая девушка дается в жены праведному мужу.
Для услаждения и облагорожения своей души эта девица дарит праведникам 14 голов мелких животных, растит и холит 14 собак.
Она перекидывает 14 мостов через речки. Она излечивает 17 паршивых, больных, собак.
Она угощает плодами, мясом, вином и шербетом 16 17 праведников…»
Глаза отца при чтении «Авесты» сверкали и он временами поглядывал на Жиндукт.
При виде явных намеков и возбуждения отца Эйзедасп опешил. От ревности и злобы он не мог усидеть на месте.
Наконец чаша терпения лопнула и, не владея собой, с гневом:
— Отец, мы знакомы с законом, в повторении нет нужды! Но если даже закон и освящает, от женитьбы ты должен отказаться.
Слова брата, словно стрелы, вонзились в сердце отца.
— Что? — заревел он. — Под конец ты восстал, ты попираешь святой закон? Вот какой ты жрец?! Так ты блюдешь святой храм?! Позор!.. Да будет позор!..
— Позор тебе, — закричал брат, забыв всякое уважение к отцу. — От старости едва передвигаешься, а еще помышляешь о браке!
