— М-да, — пробормотал Макс. — Не удивлюсь, если в этом сыром и промозглом замке кого–то убьют, хорошо бы этого красавчика–герцога. Как он уставился на Мадлен!
Еще бы. Мадлен скинула надоевшую шубку, оставшись в легком платье весьма откровенного фасона. Красотка подошла к зеркалу и принялась самозабвенно любоваться собой. Она не замечала, что герцог пристально смотрит на нее. Это, как заметил Макс, не понравилось горничной. Она, закусив губу, принялась протирать камин.
— Мадлен, как она хороша! Какая талия, какие бедра, какая грудь! — прошептал Д’Омон, любуясь гостьей, тут Мадлен, слегка приподняв юбочку, принялась поправлять чулки. — Какие ножки!
— Герцог, она замуж выходит, — напомнил Макс.
— Я в курсе.
— Мадмуазель, — обратился Макс к Луизе, которая сосредоточенно сметала пыль с камина. — Простите, если не тайна, что было в письме?
— Я его не успела прочитать, — виновато сказала девушка. — Я помню только, что…
Она замолчала и продолжила свою работу, оставив вопрос Робеспьера без ответа.
— Бедная девочка, — сказала старушка. — Сиротка, мне стало жаль ее, и я взялась опекать бедняжку. Девушка стыдиться быть приживалкой и всегда говорит, что служит у нас уборщицей. А ты ее не обижай, — обратилась она к Д’Омонуу.
— Не волнуйтесь, тетя, — пообещал герцог.
— Сударь, что это вы пальцы за спиной скрестили? — спросил Макс.
— Клевета! — возмутился герцог, убирая руку из–за спины.
— Луиза, — обратилась тетушка к служанке. — Позовите, пожалуйста, экономку мадам Дюпон.
— Слушаюсь, мадам.
— Ох, зови меня тетушка, хорошо.
— Да, ма…, тетушка.
Девушка поклонилась и вышла из гостиной. Мадам Дюпон было около сорока пяти лет, она носила черное платье с белыми манжетами и воротником, ее талия была всегда затянута в узкий корсет, а на темных волосах красовался кружевной чепец. Несмотря на возраст, она тщательно следила за своей внешностью и считала себя красавицей. Она сидела на кухне за столом и беседовала с толстой негритянкой–кухаркой, которая возилась с обедом.
— Не нравиться мне эта девка! — сказала мамам Дюпон кухарке.
— Почему? — удивилась та.
— Не знаю, просто не нравиться, и все! Слишком ей много поблажек от наших господ. Только и слышишь от сударыни «Ах, Луиза, ах, ангелочек!». Ладно, эти нищие, их накормил и все! А эта приживалка мне надоела.
— Но она вроде бы работает.
— Это пока, еще немного и госпожа ей наследство оставит. Хоть бы герцог, что ли, эту девку обесчестил!
— Господь с вами, разве можно такого греха желать?
