— Куда иду? Да у меня столько планов, больших планов.
— О них-то я и хочу с тобой потолковать.
Из дансинга на углу вывалила шумная толпа, дикие голоса горланили песню: «Доброе старое время»[1]. Отец Батлер и Кип подошли к окну. Задрав головы, гуляки пели, а снег сыпал и сыпал им в лицо. Они пьяно покачивались, толкались, пока не повалились с визгом и воплями в сугроб.
— С Новым годом! — кричали они друг другу. — С Новым годом!
— Веселятся по-ребячьи, и все же как это здорово, — сказал Кип, — будто дети малые. А раззадорятся — так все готовы тебе отдать.
— Хорошо, если это добрые дары…
— Что?
— Разве не слышал о дарах, гибель несущих?
— Значит… вы мною недовольны, — сказал Кип.
Но в такую ночь разве мыслимо быть недовольным, это даже в голове не укладывается. Новый год захлестывает всех потоком веселья, а сыпучий снег, подсвеченный уличными фонарями, так чисто и бело устилает землю. Нет, Кип ничем не хотел омрачать себе радость.
— Быть может, и у нас там сейчас идет снег, — сказал отец Батлер.
— Когда выезжали, шел?
— Сегодня, наверно, повсюду снег.
И снова с улицы донесся взрыв смеха, а из ресторана звуки музыки. За окном большие белые хлопья уносились в темную ночь. Отец Батлер смотрел на них, ему чудилось, что они уносят с собой его одного. Но Кип, вопреки бурлящей в нем радости, памятью сердца был вместе с ним в том краю, где вот так же во тьму падает белый снег. И как прежде, они теперь добрые товарищи, попутчики, которые однажды вместе отправились в дорогу и после недолгого расставания снова встретились.
— В тюрьме столько говорят о тебе, — сказал отец Батлер. — И желают тебе удачи. И нет там ни одного, кто не обрел бы хоть малую толику надежды. Они считают — раз удалось выйти на волю тебе, значит, и у каждого из них есть свой шанс. Значит, Кип, ты теперь на том белом коне.
— Только я ведь не одинокий всадник?
— За тобой последуют многие другие.
— Те, кто пока за решеткой.
— Те, кто думали, что все для них кончено.
Отец Батлер затронул то, о чем Кип мечтал, и глаза его заблестели.
— Я буду помогать им теперь, как помогал там. Я хочу работать в Комиссии по досрочному освобождению заключенных.
И он рассказал отцу Батлеру, как пришла ему в голову эта мысль. Рассказал и о самоубийстве Стива Коника, напомнил о том, как умел убеждать людей там, в тюрьме, и похвастался, что сам мэр пригласил его зайти побеседовать об условиях содержания заключенных. Хорошо бы отцу Батлеру потолковать обо всем этом с сенатором.
