— Они сами не знают, за чем гоняются?
— Не скажите, любые древности — это громадные деньги, что бы они собой ни представляли. У нас их кому продать? Археологическому музею? А на Западе — купят. Матусевин и вызвал Якова, тот уже, небось, сделку заключил с тамошней мафией. Он и книжку свою чуть ли не за неделю сляпал.
— Я опять что–то не догоняю, — устав злиться, проныл Впальтохин, — как в этом фэнтези оказались мы?
— Наши подумали, что так откровенно славить Маниовича и так бесстыдно прикрывать Матусевина, может только Жарес. Или его прислужники. Мы думали, что вы действовали по его указке, и стало быть, кое–что знаете. Сам Жарес вот уже несколько дней, как исчез бесследно. Он взял отпуск за свой счет и дома не появлялся. Мы старались, чтобы вы ничего не заметили и установили здесь подслушивающее устройство. А чтобы спровоцировать нужную тему для разговора — подложили газету. Уже через полчаса мы поняли, что вы ничего не знаете.
— Кто это — наши? — спросила я.
— Бывшие партизаны, друзья Апатова и Марии. Если нам удастся опередить Маниовича, мы организуем музей Вовы Апатова, опубликуем его работы и учредим фонд содействия археологической науке. Но, к сожалению, тайна расположения сокровищ известна одному Якову, и он, насколько я знаю, еще никому ее не доверил, за исключением немецкого офицера.
— И что теперь будет с нами?
— Ничего, посидите недельку, другую, пока Маниович в Израиль не возвратится.
— Мы журналисты! — взревел Впальтохин. — Во всех газетах такое про вас напишем!
— На здоровье, — усмехнулась Антонина Федоровна, — что нам, заслуженным старикам сделают? Да и кто вам поверит? Жалобы ваши не напечатают, сами знаете, побоятся. Не любит одесская пресса скандалов.
— У вас что, и в прессе свои люди есть?
— А как же? Только вот вы — не чужие и не свои. Странное поколение, бессмысленное. Ничем вас не заинтересуешь, ничем не перекупишь. Вам будто совсем ничего в жизни не надо.
— Нам все побоку, — согласился Впальтохин, — в этом и сила. В тотальном, всеобъемлющем пофигизме. Только сидеть в этом подвале я не согласен.
Старушка не проронила больше ни слова и поспешила выйти.
— Поговорим на нейтральную тему, — предложила я.
— Например? — отозвался Впальтохин.
— Например, о животных.
— Ладно, я больше люблю кошек.
— А я обожаю собак.
— Кошки лучше, они независимы, не подлизываются к хозяину, как собаки, живут сами по себе.
— Собаки — друзья. Они преданные и все понимают. У каждой собаки есть словарный запас. Своей я могу сказать: Чак кушать мусор — Лена гулять нет. Собаки умнее.
