Ольга Сергеевна почти не ввязывалась в их разговор. У нее другое было на уме: как накормить гостей, устроить на ночлег?! Когда сибиряки шумно, с обильной выпивкой поужинали, рюмка за рюмкой поминая усопшего, вопрос с ночевкой разрешился сам собой, стоило лишь гостям услышать, что придется им спать на полу.
— Мы, дорогая хозяюшка, в гостинице обоснуемся. Так что пусть голова не болит о нас!
Когда же они попрощались до утра, хозяйка начала убирать со стола и помогали ей в этом Вера Павловна и Лада. Николай же слонялся без дела и чувствовал себя необыкновенно чужим в этом доме, к которому он так пока и не привык. К тому же допекала не в меру любопытная Вера Павловна, почему–то решившая с первых минут, что должна, просто обязана, всё знать о зяте Ольги Сергеевны. И когда это любопытство надоело не только Николаю, но и Ладе, то она заступилась за него.
— Вера Павловна, вы ничего не услышите от Николая. Он такой молчун, каких поискать! Правду я говорю? — спросила Лада у Шишкина, и тот лишь благодарно посмотрел в ответ.
Мало–помалу все угомонились, укладываясь на ночлег, разошлись по комнатам, и Ольга Сергеевна, наверное, впервые за последние сутки осталась одна, вдруг почувствовав себя необыкновенно одинокой в своей большой и пока населенной квартире. А что будет, когда Лада с Николаем уедут? Что тогда делать?
Под эти неуютные мысли Ольга Сергеевна все–таки задремала, а проснулась от внутреннего толчка, заставившего вспомнить последние события. И с этой минуты время потекло совершенно по–особенному, будто по кем–то заранее установленному порядку. Она быстро оделась, отправилась в кухню. Вскоре позвонили из администрации, сказав, что тело Антона Тимофеевича привезут в церковь к десяти утра, и что раньше этого времени родственникам там делать нечего.
Вскоре проснулись и Вера Павловна, и Лада с Николаем. Все собрались в кухне, осунувшаяся Ольга Сергеевна приготовила легкий завтрак, состоявший из бутербродов, но никто почти ничего не ел, только Николай торопливо проглотил бутерброд и выпил большую чашку крепкого кофе, а женщины выпили чаю. Чуть позже позвонили сибиряки и доложили, что готовы к выходу, и Ольга Сергеевна договорилась с ними, чтобы те подходили к городскому храму к десяти. Она попросила об этом, а самой окончательно не верилось, что всё, что бы она сейчас ни делала, что бы ни говорила — всё это происходит наяву.
За пять минут они доехали до храма, у которого уже стояла машина–катафалк, два автобуса, а у входа курили сибиряки. Поздоровались. Сибиряки сказали, что гроб уже привезли, и Ольга Сергеевна вместе с дочерью вошли в храм, за ними потянулись остальные родственники. Антон Тимофеевич показался Ольге Сергеевне неузнаваемо высохшим, словно после долгой болезни, а серое его лицо глянулось таким чужим, что сперва даже не верилось, что это ее муж, с которым она прожила почти четверть века, и от которого теперь никогда не услышит ни единого словечка.
