— Вот и хорошо. Только пока об этом — никому, поняла?!
— От кого залетела–то?
— Когда крестить будем — познакомишься! — улыбнулась Лада и осталась довольна своей загадочностью.
Она несколько раз пыталась дозвониться до Николая, а как услышала его голос, то хотела тотчас отругать, но вовремя сдержалась, попросила прийти, чтобы рассказать обо всём, что узнала сама, понять его отношение к этой новости.
— А отец? — спросил Шишкин.
— Обойдется!
Шишкин хотя и обещал ничего не приносить, но все–таки пришел с сумкой фруктов; правда, Лада их не смогла увидеть, лишь потом узнала от матери, что «гость» явился не с пустыми руками. В прихожей Николай поздоровался с Ольгой Сергеевной, снял куртку, а она подала ему гостевые шлепанцы.
Гость тихо прошел в комнату и закрыл за собой дверь. Лада указала на стул рядом со своим креслом и вздохнула:
— Ну, здравствуй, пропащий человек!
Николай не видел Ладу со времени посещения в московской больнице. Вместо того чтобы присесть, Николай опустился на колени и осторожно обнял Ладу. После поцелуя она какое–то время сидела с закрытыми глазами, а он взял ее руки в свои и смотрел то на них, то на порозовевшие губы и не знал, что сказать, и надо ли вообще о чем–то говорить. Когда же она все–таки приоткрыла глаза и посмотрела на него долгим изучающим взглядом, он спросил:
— Чего звала–то?!
— В Москву со мной поедешь жить?
— Сию минуту?
— Вот поправлюсь и рванем! Слабо?
— А что — легко! — подхватил Шишкин ее тон и порадовался: знать, на поправку пошла, если шутить захотелось.
— Я серьезно. Создадим дружную семью, я рожу ребенка и будем жить всем на зависть! Сможешь нас обеспечить?
— А то.
— Тогда. слушай. — вдруг изменила тон Лада, и Николай увидел чуть заметные слезы. — Я сегодня узнала, что забеременела. Представляешь, у нас с тобой будет ребенок?!
— Ты что — у врача была?
— До врача мне не дойти, но узнала… Скорее всего так и есть. Так что он, совсем еще маленький, уже живет во мне. Вот здесь! — Лада аккуратно обхватила низ живота, словно резким движением могла навредить тому, кто в ней поселился.
Только после этих слов, а более от движения ее рук, Николай понял, что Лада не разыгрывает. Блестевшие слезы это подтверждали. Разве их можно выжать по заказу?! Шишкину и самому было в пору прослезиться. И у него действительно душа заткнулась, и какое–то время он сидел, не зная, что сказать Ладе, как донести до нее удивление, а главное, ту радость, которая начинала в нем расцветать. Ведь это надо представить: он будет отцом, у него будет ребенок! И как только так подумалось, то сразу резанула мысль: «А где ютиться с этим ребеночком? Или она ничего не понимает?»
