В половине восьмого Шишкин все–таки осмелился вызвать Ладу и с замиранием души начал вслушиваться в гудки вызова. И телефон отозвался любимым голосом, от которого у Николая заколотилось сердце. Сразу захотелось задать множество вопросов:
— Ты в какой больнице, как чувствуешь себя?
Но Лада, вместо ответа, сама строго спросила:
— А ты где?
— В Москве, пока на вокзале, так как не знаю, где тебя искать.
— Ты так и не ездил к Вере Павловне?! Ну и зря. А нахожусь я в больнице около метро «Волжская»!
— Как себя чувствуешь? Что привезти?
— Пока жива. — через силу усмехнулась она. — У меня сломана ключица. Врач сказал, что легко отделалась, хотя шевелиться почти не могу и дышу трудновато. Скоро мама приедет, но и ты тоже приезжай. Не бойся ее. Она — не отец, к тебе хорошо относится. Только учти, что до обхода врачей никого не пускают. Так что у тебя есть время спокойно доехать. И еще: прости меня, не обижайся, что всё так получилось!
— Да ты что, Ладушка! — Шишкин чуть не прослезился. — Как я могу?! Это ты уж не ругай меня!
— Очень сильно ругаю и еще сильнее хочу увидеть. Так что приезжай, жду!
Лада продиктовала номер корпуса, этаж, номер палаты. Попросив у кого–то авторучку, Шишкин записал данные на ладони. Через час он был у метро «Волжская».
Когда остановился перед нужной палатой, то осторожно постучался, и, услышав чей–то возглас «Войдите!», приоткрыл дверь. Ладу он увидел сразу: смотрит на него из–за плеча матери, умостившейся у нее в ногах, и осторожно машет ладошкой, возвышаясь на двух подушках.
Шишкин поздоровался со всеми женщинами, находившимися в палате, поцеловал Ладу, кивнул Ольге Сергеевне, оказавшейся у дочери раньше его, присел на стул рядом с Ладой и достал из пакета розы. Чувствуя неловкость положения, Ольга Сергеевна, внимательно посмотрев на Шишкина, сказала:
— Вы поговорите, а я пока цветами займусь. Надо вазу найти.
Как только она вышла, Лада спросила, потянувшись ладошкой к его руке:
— Быстро отыскал?
— Сразу почти. Как чувствуешь–то себя?!
— Как видишь! Была цветущей девушкой, а превратилась в старушку–инвалида — пошевелиться не могу! И это, говорят, надолго. Ключица плохо срастается.
* * *
Перед Новым годом Ладу перевезли в Княжск. С Шишкиным она пока не виделась, зато подолгу разговаривала с ним по телефону. Но однажды он опять пропал, а она не знала, что ему было не до нее, когда в одну из новогодних ночей в Княжске случился пожар — сгорел последний в городе барак, и четыре семьи оказались без жилья. Всё произошло так стремительно, так неожиданно для жильцов барака, что никто из них опомниться не успел. Единственное, что всех утешало, — это то, что никто не пострадал, даже семидесятилетний одноногий инвалид, потому что всех жильцов успели предупредить о пожаре.
