– Я хотела быть кем-то большим, чем просто дочерью Леона Харпера.
– Так и было. Так и было.
Леона подалась вперед, чтобы не упустить окончания этого важного предложения, но его не последовало.
– Что ты имеешь в виду?
– Ничего, – грубо отозвался он.
– Байрон. – Она встала рядом и положила руку ему на плечо, пытаясь развернуть лицом к себе, но он даже не шелохнулся. – Скажи мне!
– Тебе следовало обо всем мне рассказать. Ничего бы не изменилось, если бы ты сама сказала. Тогда бы мне не пришлось узнавать правду от твоего отца.
Чувство вины, последние несколько минут отравляющее разговор, вырвалось на свободу.
– Я хотела, но боялась разрушить самое лучшее, что когда-либо случалось в моей жизни.
Она надеялась, что он улыбнется своей особой улыбкой, заставляющей ее растаять, но его лицо оставалось суровым.
– Ты мне не доверяла.
Леона смотрела на него, чувствуя, как вина постепенно сменяется гневом.
– Во-первых, не я сделала ноги. Я осталась разбираться с последствиями. Пыталась наладить свою жизнь, хотя тоже хотелось сбежать, спрятаться, но такая роскошь мне была недоступна. – Байрон хотел было запротестовать, но Леона перебила: – Во-вторых, именно поэтому я и не ответила согласием на твое предложение. На этот раз оно не похоже на приказ, но я только и жду, когда ты из любящего папочки превратишься в разъяренного бывшего любовника.
Перси завозился, явно недовольный тем, что его оставили одного. Впервые в жизни Леона не спешила взять его на руки.
– И наконец, ты мне тоже не доверяешь. Четыре дня, Байрон. Столько мне потребовалось, чтобы принять решение уйти от отца. А тебя не было рядом. Ты уехал. Не мог задержаться на недельку и дождаться меня. – Горло пересохло, но она не могла допустить, чтобы голос хрипел. – Так что, извини, мне нужно больше доказательств, что ты не исчезнешь вновь и женишься не только ради того, чтобы отнять у меня сына.
– Ты нуждаешься во мне.
Перси издал нетерпеливый вопль и бросил ложку на пол, Леона услышала удар.
– Я нуждаюсь в алиментах на ребенка. И в работе. Тебе придется хорошо постараться, чтобы убедить меня, что я нуждаюсь и в тебе тоже.
С этими словами она развернулась и зашагала прочь из кухни.
Байрону было непросто сосредоточиться на купании сына, в ушах до сих пор звучали слова Леоны. Разве предложение руки и сердца не достаточное доказательство того, что он не намерен исчезнуть, прихватив малыша? Брак – это… Да, возможно, не вечные узы, но все же подобный союз нельзя недооценивать. Женившись на Леоне, он упрочил бы свое положение в жизни Перси. Неужели она не понимает? Почему не пытается его разуверить? Где обещания, что она никогда ему больше не солжет, не натравит на него и его семью своего отца с оравой адвокатов, не выжидает, пока он ослабит защиту, чтобы ударить по самому больному месту – по сыну? Она дважды солгала ему. Даже если это и было чудовищное недопонимание, она все равно многие месяцы водила его за нос. Как ей после этого доверять?
