– Может быть, она и права. В таком случае хорошо, что ты в платье, – заметил он.
– Вряд ли одежда служит здесь основополагающим фактором.
– Разумеется. Но есть и другие факторы, способные меня остановить.
– Наш консультант? – поинтересовалась Фейт.
– Да нет, с ней как раз легко договориться. – Он повертел в пальцах застежку на ее платье, и дрожь прошла по ее телу.
– А что тогда?
Он придвинулся ближе, и она ощутила его горячее дыхание.
– С тобой мы тоже обо всем договорились. На моей кухне. Помнишь?
– Помню. – Она облизнула губы.
– И нет никаких причин менять решение. – Он слегка прикусил мочку ее уха, сжав губами.
Сердце Фейт колотилось, она не сразу уловила противоречия между словами и действиями.
– Поэтому я, – он поцеловал уголок ее рта, – не собираюсь, – и другой, – этого, – и подбородок, – делать.
– Тогда зачем ты целуешь меня? – прошептала Фейт, и ее губы раскрылись ему навстречу.
Они слились в поцелуе. Потом Дилан ответил:
– Этому нет логического обоснования.
– А нелогическое обоснование у тебя есть?
– Сколько угодно. – Он улыбнулся. – Начнем с того, что в этом платье ты прекрасна.
– Ты тоже ничего. – Галстук стального оттенка и рубашка цвета лаванды, подобранные Джули, смотрелись на нем восхитительно. – И раз уж речь зашла об одежде, где наш профессиональный стилист?
– Она деликатно нас покинула, когда мы обнимались.
– Как тебе не стыдно! – возмутилась Фейт. – Она столько времени нас ждет?
– Ничего страшного, я все компенсирую. – Он поцеловал ямочку на щеке Фейт. – Я так тосковал целый месяц.
– И ты тоже? – ахнула Фейт. – Мне казалось, только я.
– Почему тебе так казалось?
Станет ли она рассказывать ему все? Или только самое главное? Фейт закусила губу. Откровенность за откровенность. Не стоит скрывать своих чувств, все равно не удастся. Дилан слишком проницателен, а она никогда не умела носить маски.
– Ты был таким отчужденным, таким холодным, когда пришел ко мне. А я все еще тебя хочу.
– Ты тоже показалась мне безразличной. Такому самообладанию стоило позавидовать, но, если честно, меня разозлило твое спокойствие.
– Вот, значит, как? – Она спрятала руки в карманы его пиджака. – Тебе не все равно?
– Конечно. Понимаешь, с того самого вечера в магазине на Санта-Моника я и смотреть не могу на других женщин.
Они долго смотрели друг на друга. И казалось, в этом мире существовали только они одни. В чудесном маленьком мире, недолговечном и иллюзорном. Потому что чудес не бывает, и очень скоро ему суждено распасться на куски. И чем сильнее она свыкнется с ним, тем больнее будет потом.
