Фейт чувствовала только, как его горячая пульсирующая плоть двигалась внутри ее. Она сменила положение, и ее накрыла новая волна экстаза. Дилан снова стал осыпать поцелуями ее шею, губы и грудь, и ощущения, которые, казалось, уже затихли, вспыхнули с новой, неудержимой силой. Его бедра двигались сначала спокойно, а потом быстрее и быстрее. И она чувствовала этот ритм, отвечала на каждое его движение.
Его рука опустилась туда, где их тела сплелись воедино, усилив экстаз пальцем, он довел Фейт до границ наслаждения. Казалось, она летит прочь от земли, в бесконечное сияющее небо. Темнота пропала, осталась лишь яркая, ослепительная вспышка света. И она растворилась в этом блаженстве, почувствовала, что его тело напряжено до предела. Выкрикнув его имя, она словно взорвалась и разлетелась на мириады осколков, наполненных светом и счастьем. Содрогнувшись в последнем порыве, он взорвался тоже.
Потом, закрыв глаза, Дилан притянул ее к себе, положив ее голову себе на плечо. Его сильное сердце билось ровно, гладкая кожа была нежной и теплой. В этих объятиях ей стало так уютно, так радостно, как не было еще никогда в жизни.
Фейт вытянулась всем телом и открыла сонные глаза. Чувство глубокого удовлетворения и безмятежной радости наполняло каждую клеточку тела. Но она уже знала, как опасно доверять собственным чувствам.
События минувшей ночи ярко вспыхнули в голове. Прикосновения пальцев Дилана к ее коже, вкус его губ, его бесконечно счастливый стон.
Она занималась любовью с гендиректором корпорации, и это потрясающе.
И в высшей степени неосмотрительно.
За самыми радостными событиями ее жизни всегда следовали самые мрачные. Так было всегда. И значит, впереди тяжелые ожидают времена. Она повернулась и увидела, что Дилан не спит, раскинувшись на белых простынях, наблюдает за ней. Судя по всему, еще не осознал масштаба произошедшего.
– Доброе утро, – сказал он.
Его волосы были взъерошены, но, судя по бодрому выражению лица, проснулся он уже давно. Хотя об этом человеке ничего нельзя сказать наверняка.
– Доброе. – Она подтянула простыню повыше, чтобы скрыть от его взгляда свою наготу. Словно эта запоздалая стыдливость могла изменить события минувшей ночи! Они слишком далеко зашли, ничего теперь нельзя исправить. Остается только ждать неприятных последствий.
– Ты что, меня стесняешься? – удивился Дилан, заметив, как она старается прикрыться.
Снова накатили непрошеные воспоминания о том, как она целовала его, умоляла до нее дотронуться. Несмотря на стыд, снова обожгло желание. Но стыд оказался сильнее. Она, и только она одна во всем виновата. Теперь ей и отвечать.
