Она не может без него жить.
Теперь об этом можно только рассуждать, но кажется, что все главное произошло именно в первые дни и недели. А главным было то, что он не познакомился на улице с легкомысленной и беспечной женщиной ("сексуальная психопатка" — так её характеризовала ближайшая сотрудница), — а мучительно полюбил, и его любовь была ответом на другую любовь, такую же незаконную и мучительную.
Не он поднял эту планку, которую ему не суждено было преодолеть — на его глазах она была помещена на невероятную, головокружительную высоту, и он с восторгом бросился навстречу этому препятствию. Тем и оказалось дорого, что высоко.
…Они встречались каждый день. Когда нельзя было остаться у неё дома, ночевали у него — родители работали в ночную смену.
Однажды мать вернулась с работы и увидела их, ещё не проснувшихся.
Не испугалась, должно быть, только Л.
Она сказала ошеломленной матери, что они друг друга любят, им вместе хорошо и никто этому помешать не сможет.
Ему казалось, что все хорошо.
Очень хорошо.
Дочь ничего против не имела — иногда хмурилась и не разговаривала, но потом это проходило. Они строили планы. Он покупал Л. подарки. Одно нужно было ему, одно-единственное: видеть её каждый день. Да и как ещё мог он жить, любя её и зная, что она без него не может.
В июле они поехали в Пицунду.
Существуют приблизительные версии того, что там стряслось, но, если не обращать внимания на частности, то получится: на пляже к Л. подошел мужчина, пригласил её к себе в гостиницу — она отказалась. Потом он познакомился с её дочерью. И стал приезжать в гости в холодный российский провинциальный городок, едва различимой чертой ближайшего пригорода отделенный от Москвы.
Может, дочери не хотелось, чтобы южный гость видел, как молод возлюбленный её матери. Может, Виктор был слишком горяч и настойчив: он предложил пойти в загс, он очень хотел жениться на женщине, которую любил. Может, все развивалось самостоятельно, независимо одно от другого, а может — все вместе и одновременно, но появилась едва различимая тень.
Или Виктору она не сразу увиделась. Или молниеносно разрослась в черную тучу. Но ведь он не смотрел на небо — он смотрел в глаза женщины, которую хотел назвать женой.
"5 или 6 ноября мы с Л. пошли в загс, но там было много народу. Мы взяли бланки, но заполнить и отдать их не успели, так как был короткий день.
Восьмого ноября я пришел домой к Л., дочери дома не было… Мы сидели за столом, пили спирт, который немного разбавляли водой, но не закусывали. Я выпил примерно 200 г чистого спирта и пошел домой, так как не хотел видеть Г., который должен был прийти с дочерью Л. (Г. - знакомый из Пицунды. — О.Б.). Уйдя от Л., я домой не пошел, а повернул обратно и пришел опять к ней. Я начал ей говорить, что то, что мы встретились, это хорошо, но ты старше меня на 20 лет, детей у нас не будет, а я тебя люблю и жить без тебя не могу. Л. мои слова свела к шутке, мне это стало обидно и я решил выпрыгнуть из окна. Я правой ногой через подоконник выбил двойные стекла и рванулся в этот проем, но Л. удержала меня за куртку. От удара я сильно порезал себе ногу… Когда Л. пришла навестить меня в больнице, спросил её, продолжает ли она меня любить, на что она ответила, что любит, но сказала, что к ней заходить больше нельзя, так как дочь заявила, что если я появлюсь ещё раз у них дома, то она уйдет в общежитие. Я согласился и сказал, что будем встречаться в других местах…"
