— Вот тебе и еда.
— А не опасно есть?
— Для меня человеческие болезни не опасны.
— Хорошо тебе.
— Если боишься, можно сварить.
— Слышишь?
— Да, речка. — Правда, назвав заросший камышом ручей речкой, Дуги очень сильно преувеличил. Возможно, раньше, когда еще действовала система старых запруд и дамб, здесь и была речка, но теперь вода редко поднималась выше колена. — А вон и дом подходящий.
Дом и вправду оказался что надо. Наверняка он раньше принадлежал сельскому старосте. Сложенные из больших камней стены стойко выдержали годы запустения, а крыша, благодаря тому что сделана была из толстых дубовых веток, залитых смолой, не представляла для мародеров ценности. Во дворе Лиама ждал еще один сюрприз — уцелевшая каменная плита с огромным чугунным котлом, который просто вмуровали в камень. Такую громадину одному человеку не поднять.
— Как только не разбили.
— По-моему, ты в него влезешь.
— Варить меня собираешься?
— Уже не хочешь помыться в теплой воде?
Лиам хотел, правда, пришлось сначала вычерпать застоявшуюся воду, а потом горшком с отбитой ручкой натаскать свежей. Для растопки Лиам собирал сухие ветки. Разжигал порохом из патрона, поскольку спичек в мешке не оказалось. Огниво тоже куда-то запропастилось. Пришлось долго выковыривать капсуль из гильзы. В конце вспышка еще и пальцы обожгла. Когда огонь разгорелся, на топливо пошла и старая трухлявая мебель. Горела неохотно, но это легче, чем нарубить сухого дерева без топора. Работу Лиам проделал в одиночку, поскольку Дуги отправился за мышами.
— Мышки пойманы, сэр. — Фэйри сбросил с плеча четырех перепелов.
— Маловато.
— На завтрак хватит. Кроме того, лошадь говорит…
— Лошадь говорит?
— Нет, это я образно. Просто лошадь знает, что дальше к югу жилая деревня. Приведешь себя в порядок, и не стыдно будет купить еды. Я же знаю, что у тебя три фунта в подкладке полушубка упрятано.
— Все-то ты знаешь, — скорчил рожу Лиам, — потроши перепелов, а я глину поищу.
— Потрошить?
— Ну да, выпусти им кишки, можешь не щипать.
— Э-э-э, я не умею.
— Учись.
— А зачем глина?
— Запекать будем.
— Смотрите-ка, а доктор уверял нас, что больной спит.
Лерой дернулся к револьверу на тумбочке.
— Не-а! — Стюарт наставил ствол.
— Ты же мертв!
— Разве? — Одержимый склонил голову набок. — Я похож на мертвого?
— Кто ты?
— Разве Гринвуд не говорил? Я демон. Только не надо стереотипов. Я не мелкий мерзавец и даже самому нежному мясу младенцев предпочитаю хорошо прожаренный стейк. Вместо крови — бокал хорошего вина, а девственниц — в самом традиционном смысле. Человек я — как ни посмотри.
