Мишка поднялся, снял шапку и вытер мокроту под глазами.
— Вот и все!.. Одне пузыри. Эх…
Долго стоял парень в каком-то оцепенении и неотрывно смотрел на щербатую жадную пасть диковинного чудовища, которое на его глазах проглотило бедного Рыжку.
Мишка пошел к пустому табору. Ветер стих. От темных тяжелых туч остались лишь отдельные стайки легких белесых облачков. Яркое майское солнце снова начало припекать, расплавляя своими лучами и без того слабый лед.
— А как там Иван с Петром? — парень тревожно смотрит к побережью Святого Носа. — По времени-то уже должны бы прибежать, а их нет. Где же бедуют?
Незаметно Мишка подошел к бывшему табору. Гора из зеленовато-прозрачного льда стала еще выше, а за ней голубела вода.
Только теперь, немного придя в себя, он почувствовал, что у него мокрые штаны, а в разбухших ичигах хлюпает вода. Мишка присел на торос и с трудом разулся, а когда встал на ноги, чтоб скинуть штаны, то в голые ступни ног сразу же впились острые, как иголки, льдинки. Охнув от резкой боли, Мишка опустился на колени, но и тут встретили злые колючки, снова охнул, уперся ладонями и порезал руки. «Ох, уж этот шах!» Наконец, встав на кожаные голенища ичигов, разделся и, тщательно отжав штаны и портянки, повесил их на обломок оглобли.
Легкий ветерок и лучи солнца быстро высушили Мишкину одежду. Он оделся и, взобравшись на самую вершину ледяной горы, стал смотреть вдаль. Кругом чернели разных размеров предметы, некоторые из них шевелились. Это вылезли на поверхность льда серебристые нерпы и греются на солнышке.
Вдруг из-за высоких торосов показалась какая-то большая черновина.
— Наши!.. Это наши едут! — вскрикнул обрадованный парень и, быстро спустившись с горки, побежал навстречу. Пробежав с километр, Мишка снова взобрался на высокий торос.
Совсем недалеко шли два человека и тащили сани.
— Неужели?! — испуганно воскликнул парень. — Неужели и Орлика утопили?!
Задыхаясь от быстрого бега, Мишка подбежал к людям.
— Уй, Петруха!.. Здорово!
— Здоров! Здоров! — до боли зажал в своих лапах Мишкину руку. — Вот и снова вместе! — На бледном исхудалом лице Петра по-прежнему бодро и добродушно сверкают темно-серые глаза.
Иван Зеленин, даже не поздоровавшись, плюхнулся в сани и, жадно затягиваясь, закурил.
На льду вразброску лежат осиротевшие оглобли.
— Орлик не выдержал… Раз двадцать проваливался, не вынес, бедняга… Закоченел, — сообщил Петр.
— Вот беда-то где!.. Эх, какой был конь! Ай-яй-яй! — пожалел Мишка Орлика.
