Арби осторожно ступал по тропе вслед за отцом.
А Махмуд тем временем учил сына всё примечать дорогой, чтобы не заблудиться. Вон там — небольшая ямка, тут, возле дикой груши, маленькое деревце — ветки у него удивительные, будто кто нарочно вывернул. А на большом дереве ножом сделано несколько зарубок.
Арби посмотрел на зарубки, поднял глаза выше, и вдруг между веток сверкнули два горящих уголька.
— Ой, что это?
— Белка. Ишь проказница! Погоди, тут, наверно, её дупло.
Махмуд отдал ружьё сыну и полез на дерево. Чем выше он поднимался, тем гуще становились ветки. И вот уже отец скрылся из глаз. Арби тоже попытался взобраться на дерево вслед за ним, но поблизости не было ни одной ветки, чтобы ухватиться.
Арби поминутно спрашивал:
— Есть гнездо? Нашёл?
— Пока не видно, — глухо отвечал Махмуд с высоты.
Прошло ещё несколько мгновений, и вдруг Арби услышал:
— Нашёл!
— Бельчат нету?
— Сейчас погляжу. Эге, малыш, бельчат нету, но для тебя кое-что найдётся.
— Что?
— Погоди, увидишь.
Арби еле дождался, пока отец спустился с дерева. Наконец Махмуд слез, но руки его были пусты. Неужто обманул?
— Ничего у тебя и нету…
— А это что? — И Махмуд достал из кармана горсточку лесных орехов. — Это тебе гостинчик, остальное белочке самой нужно.
Арби благодарно посмотрел на вершину дерева, где скрывалась среди веток добрая лесная хозяйка.
В полдень Махмуду удалось подстрелить дикую козу.
Домой охотники вернулись к закату. Махмуд разжёг огонь, сварил большой кусок мяса. После ужина он заглянул сыну в глаза, спросил ласково:
— Устал?
«Наверно, пойти куда-то хочет. Скажешь „устал“ — не возьмёт». И Арби отрицательно помотал головой.
— Ну, тогда пошли.
Арби схватил шапку. А Махмуд положил в мешок полтуши убитой сегодня козы.
Шли они по дороге, уже знакомой Арби, — эта дорога вела к дому старой Хадижат. С лаем навстречу кинулась собака. Махмуд бросил ей припасённую заранее кость, и собака скрылась.
Махмуд осторожно постучался и, не дождавшись ответа, приоткрыл дверь.
— Хадижат, дома?
Чиркнула спичка, слабо закоптил фитилёк маленькой лампы, и Арби увидел мать Беки. Она была в чёрном платье.
— Дома, дома, вздремнула немного. Это вы, Махмуд? А я берегу керосин, не зажигаю лампу.
— Вот, проведать пришли. Тоскуешь, наверно?
— Как же не тосковать? Знаю, этим не поможешь, и всё равно глаз не могу сомкнуть.
— Не советовались ещё со стариками?
— Говорили. На днях пойдут.
Чтобы Хадижат не отказалась от подарка, Махмуд сказал, доставая из мешка мясо:
