Плешка закусил губу. Он чувствовал себя Меркурием в 400 году нашей эры. Меркурием, который стоит в виде потертой статуи в заброшенном храме, и видит приближающуюся процессию христиан с факелами, что идут статую разбить, а храм перелицевать в базилику. Что же, это свидетельствует лишь о том, что проклятый зек — тонкий психолог и пытается вбить клин между офицерами, руководящими лагерем. Посеять рознь между сотрудниками доблестного Пенитенциарного департамента республики Молдова, выбравшей для себя — окончательно и бесповоротно — путь европейской интеграции и полного отказа от тоталитарного прошлого и его наследия, в виде СНГ. Составив мысленно эту первую строку рапорта, Майор обошел Ботезату. Какой этот пророк все–таки сутулый… Он, Майор, рапорт безусловно напишет. Да… Только ведь, подавать его придется тому самому коменданту Филату, подумал с ненавистью Плешка. Походил еще вокруг заморенного зека…
Кабинет был просторным — здание выстроили на грант ЕС, — и обклеен плакатами, которые призывали молдаван к европейской интеграции. В этом смысле власти Европы вели себя с Молдавией как капризная шлюшка, подумал с неприязнью Плешка. Постоянно поддразнивает и разжигает похоть, обнажается, ходит мимо, задевая сиськами, наклоняется в дверных проемах, облизывает губы язычком… но не дает, сука!
Гм, — сказал смущенно Майор.
Постарался встать так, чтобы эрекция не была видна, и продолжил думать. Впрочем, не слишком ли я много думаю последние несколько дней, подумал Майор. Перестав думать, Плешка вновь превратился в образцового молдаванина–патриота, офицера концлагеря и сторонника европейской интеграции. Продолжил допрос.
Не стоит отпираться, Ботезату, — ласково сказал Плешка.
Мы уже все знаем про тебя, — сказал он многозначительно.
И очень скоро ты узнаешь от нас все, что даже сам о себе не знал, — добавил, Майор, подумав.
В противном случае, мы у нас узнаешь… — добавил он с угрозой.
В общем, колись, придурок, — сказал запутавшийся Майор.
Что я не знаю о себе? — ответил вопросом Ботезату.
И что могу знать? — пожал он плечами.
Лишь Бог знает, — добавил Серафим сухо.
Ты нашего молдавского Бога в свои грязные речи не путай, — сказал офицер строго.
Мы знаем, — сказал он, раскрыв папку, — что ты, Ботезату, являешься лидером так называемой секты Исхода…
Той самой, — вперил взгляд Плешка в Ботезату, — которая в последнее время стала весьма заметной и, отмечу, запрещенной религиозной силой.
