Слухи о непрочности положения Лжедимитрия были переданы королем и Юрию Мнишеку; по-видимому, они его несколько смутили. Однако он сильно нуждался в деньгах, а потому переговоры о сватовстве продолжались; 1 ноября Афанасий Власьев вручил ему вместе с роскошными подарками от будущего зятя полмиллиона рублей чистыми деньгами, а несколько позднее – секретарь Бучинский – еще 200 000 червонцев.
Наконец, 10 ноября в Кракове состоялось, в присутствии короля, с большой торжественностью и пышностью, обручение Марины по католическому обряду. Лицо жениха представлял Афанасий Власьев; он поражал всех своим простодушным поведением.
Хитрый Афанасий Власьев вел себя таким образом, по-видимому, не без задней мысли: он хотел показать полякам и королю, как высоко чтут на его Родине звание государя, и этим как бы корил и Сигизмунда, что с ним его подданные обращаются чересчур запросто. Отказ его от еды может быть также объяснен обидою Власьева, что королю и его семейству подавали есть на золотой посуде, а Марине и ему, изображавшему лицо царя, – на серебряной. Эта обида должна была возрасти в сильнейшей степени, когда, после танцев, в которых участвовала Марина по окончании обеда, Мнишек подвел свою дочь к королю и приказал ей пасть ему в ноги, чтобы отблагодарить его за все благодеяния. Оскорбленный таким унизительным поведением будущей царицы Московской, Власьев тут же высказал это канцлеру Льву Сапеге.
После обручения Власьев требовал, чтобы Марина немедленно ехала в Москву. Но ни она, ни отец ее не спешили. Последний, несмотря на полученные огромные подачки, требовал все денег и денег для устройства своих дел и занимал их даже у Афанасия Власьева, а Марина была недовольна слухами о Ксении Годуновой, не отвечала жениху на письма и требовала ее удаления. Желание ее было исполнено: несчастная Ксения была пострижена под именем Ольги, а затем сослана в далекую пустынь на Белоозеро, терпя затем в течение многих лет всевозможные унижения.
В это же время шла сложная переписка в среде католического духовенства относительно просьбы Лжедимитрия – разрешить Марине в день венчания на царство причаститься по православному обряду и поститься по средам; Папа передал рассмотрение этого вопроса высшему инквизиционному судилищу в Риме, и оно высказалось против. Но, конечно, этот отказ нисколько не помешал предстоящему браку.
Приготовления к путешествию Мнишеков заняли три месяца. С ними выехало в Москву множество самого разнообразнейшего люда. Ехал брат Марины – Станислав, брат самого Мнишека – Ян, Константин Вишневецкий, несколько членов семьи Тарло, родственников матери Марины, и другие представители польской знати. «Охмистром» (гофмейстером – управляющим двором) будущей московской царицы был пан Стадницкий, а «охмистриною» – пани Казановская. Много было и латинского духовенства, в том числе иезуит Савицкий и, как его называет Валишевский, «веселый патер Анзеринус», он же ксендз Гусь. Затем было также 20 музыкантов и огромное количество торговцев, суконщиков, аптекарей, цирюльников – всего до 2000 человек. Каждый из членов этого сборища, сопровождавшего Марину к венцу, ехал с тем, чтобы возможно лучше поживиться в Московском государстве. Ксендзы рассчитывали обратить скоро весь русский народ в латинство, а остальные – знатно повеселиться и нажить большую деньгу.
