своя программа, которой
они неуклонно следуют.
В самые первые часы и дни после ареста он был уверен, что скоро всё разъяснится и что его отпустят, извинившись за случившееся недоразумение. Но допрос следовал за допросом, и всё было на грани такого издевательства и такого унижения, что надежда очень скоро его оставила. Ему предъявляли показания его соратников, таких же коммунистов, как и он сам, и он с изумлением вчитывался в эти показания, где он, Манап, обвинялся в буржуазно-националистической подрывной деятельности против Страны Советов, за которую он боролся и на алтарь которой был готов положить свою жизнь. Да, он действительно отдал бы, не задумываясь, жизнь за свою страну, но не в качестве же национал-предателя!
Бить они начали на третий день после ареста. Манапа привели в комнату и поставили лицом к стене, на которой был наклеен большой лист бумаги с надписью: «Следствию известно, что вы являетесь членом контрреволюционной организации!»
– Не вздумай упираться! – грозно произнёс чей-то голос. – Мы всё знаем, так что для тебя же лучше ничего от нас не скрывать!
– Мне нечего скрывать, – медленно ответил Манап и сразу получил резкий удар в спину.
– А ну-ка поднял руки наверх, сука! – хрипло скомандовал тот же голос. – Сейчас мы тебя научим делать стойку, постоишь денёк-другой на одной ноге и тут же вспомнишь!
Сержант госбезопасности Затолокин по праву считался среди наркоматовцев самым выдающимся из «кольщиков» и вместе со своим дружком, тоже сержантом, Ищенко снискал от своего начальства почётное прозвище «лев».
«Львы» не боялись ни Бога, ни чёрта и, казалось, получали удовольствие от процесса пыток как такового. Предварительно возбудив себя отборным матом и проклятьями в адрес Бога, Затолокин и его подельники переходили к активным нападкам на арестованных, нанося им сильные удары кулаками по лицу и сапогами в область паха.
Самой страшной из пыток была «баня», где узника, уложив на лавку, били до бессознательного состояния по голому телу плётками и резиновыми шлангами.
После одного из допросов, во время которого Манапа продержали на «стойке» в течение пяти суток, а потом, надев на голову мешок, нещадно избили резиновой палкой, у него потом долго шла из ушей кровь, а ноги распухли так, что он мог передвигаться только ползком.
«Баня» была организована по приказу наркома внутренних дел Дагестана Ломоносова, и он же стоял во главе так называемой «тройки» – органа, специально созданного для внесудебного рассмотрения дел, в большинстве случаев рассматривавшихся Ломоносовым единолично. При этом самым бессовестным образом фабриковался компромат на ни в чём не повинных людей, осуждавшихся без соблюдения каких-либо юридических норм. Как правило, аресты людей производились без санкции прокурора и без права арестованных на защиту.
