Мне оставалось ждать Аристарха у выхода из кладбища. Он не обратил на меня внимания и пошел прочь, занятый своими мыслями. Обгоняя его, я тихо поздоровался с ним. И, назвав себя, попросил:
— Не могли бы вы пойти следом за мной? И медленно пошел впереди него в сторону новостроек. Когда пришли на безлюдную строительную площадку, я повернулся к нему лицом, шагнул ему навстречу и, обняв его, сказал:
— Счастлив, что видеть Вас. Засек вас у могилы Ивана Ивановича, но подойти не посмел.
Старый мичман, не потерял самообладания, и как будто мы расстались только вчера, ответил:
— И за могилой вашей матери тоже ухаживал.
Оглядел меня с ног до головы, и только тогда радость изобразилась на его лице:
— Здравствуйте, Григорий. А Вас здесь искали, и у меня тоже. Чем Вы властям так насолили, и как Вам удалось сбежать, ума не приложу? И как я рад видеть Вас снова и слышать, мой юный друг!
— Мне пятнадцать лет присудили. Когда нибудь расскажу за что, не сейчас. Сбежал я из детской колонии к себе в поместье, в нынешний санаторий. Вернулся в прежнюю школу, где числился Томилиным. А теперь сюда переехал, чтобы отыскать внучку покойного Ивана Ивановича. А как вы поживаете, как здоровье?
Но Аристарх все еще пораженный неожиданным моим появлением, разглядывая меня, радовался:
— Жив, ушел от врага! Ну, хоть одна родная душа. Ах, как вы прекрасны в своей юности! Сколько же лет мы не виделись?
— Пять лет. Как вы думаете, во мне можно узнать того мальчишку?
— Нет, конечно, нет…
Я не выдержал, и в нетерпении перебил его:
— Вы не знаете, где живет Эля, внучка Ивана Ивановича?
— Нет. Забежала на минутку тогда, когда Лида ее увозила. Она боялась, что девочку в твои дела замешают. Эля сказала, вернется назад, когда Гоша, то есть вы, молодой человек, освободитесь из заключения. После ее отъезда прошел слушок, что вы сбежали. Вас тут несколько лет искали. Даже меня милиция навестила. И, — Аристарх снова с удовольствием оглядел меня с ног до головы, — Вас, Григорий, теперь ни одна собака не узнает. А как уж я рад! Где вы остановились?
Я рассказал, что живу в шахтерском общежитии и буду учиться заочно в Политехническом институте. У нас обоих сложилось такое ощущение, что мы близкие по крови люди. Я дал себе слово заботиться о нем. А чтобы мне его навещать и соседи не доставали бы его с расспросами, попросил его пустить слух, что к нему едет внук его знакомого, учиться будет в этом городе. Взяв у него адрес его нового места жительства и распрощавшись с ним, пообещал навещать его, по возможности, чаще. Глаза старика светились такой радостью, таким счастьем, что мне подумалось: «И всего–то ему надо знать, что он не одинок».
